резкой перемены его начинает трясти, он прячет бумажник. Осенняя сказка сменилась на вечерний хоррор.
– А то всё заладил, феи – фея… Как вы надоели уже, дети взрослые. Небо назвать голубым боитесь… Недобитый романтик!
– Чего? – сходя с ума, мужчина закрывает дверцу и пялится на меня.
– Пикник послушай, чего! – улыбаюсь я ему во весь клыкастый рот.
Ганнибал кивает головой, его рот уже свободен и потому он кричит незадачливому собеседнику:
– За углом феи, а эта – Фея с Большой Заглавной Буквы. Вот!
Увидев, как плюшевый мишка разговаривает, мужчина кричит от ужаса и уезжает прочь.
– Выросли детишки… Сказки их пугают… Реальность то страшнее. – Сквозь зубы рычу я.
Ганнибал жмурится и молча прижимается ко мне.
На мгновение я замираю на тротуаре и, глядя в вечернее небо, едва не плачу.
– Из-за людей так печалиться не стоит… Их пять миллиардов и своя голова на плечах. Хоть и дурная. – Пожимает плечами медвежонок. – Пошли домой, холодно.
Сhorus. Что поделаешь…
Ты – мой враг.
А я – твой враг
по законам старым боя.
Привыкай. Идёт война.
Надоело. В небо вою.
Руки, что не на плечах,
Осторожно на прикладе.
Наблюдай.
Идёт война.
Всё не веришь?…и не надо.
На прицел возьми судьбу,
Расстреляй мои ошибки.
Я – сумею.
Я – смогу!
На прощание улыбку
Подарю тебе назло,
Ведь душа ещё живая.
Одарю тебя свинцом
В небо вместе улетаем…
Ты – мой враг,
А я – твой враг,
Но равны мы перед смертью.
Вместе скатимся в овраг
И сплетемся крови медью.
Тебе страшно умирать?
Кровь из горла хлынет…
Больно…
Что поделаешь – война…
Засыпаем вместе.
Вольно.
Байка 6. Про событие мирового масштаба
Я стояла у двери и искала в необъятной сумке ключи. За дверью был слышен писк и беготня маленьких ножек. Стук, грохот и вопли, еле различимые, напугали меня, и я резко ворвалась в дом.
На меня смотрели пять пар глазок – бусинок в упор, не мигая.
Я устало поставила сумки на пол, и потянулась к молнии на сапоге.
– Ну что сегодня случилось? – присела я и посмотрела на игрушки. Они замерли в немом испуге и теперь переглядывались, кто же начнёт.
В гостиной кто-то продолжал сдавленно орать. Я, не обращая внимания, на остальных, надела тапочки и двинулась на крик.
– Феечка, не надо… – пискнул слон, ярко-жёлтый Одуван. – Мы еле его угомонили…
За диваном валялся Ганнибал. Связанный по лапкам изолентой и обрывками пакетов. Рот был заклеен малярным скотчем.
Стоило мне осторожно отдёрнуть край белой липкой ленты, как Ганнибал оглушил меня потоком информации:
