что за графином.
– М-да? – у полковника поползли брови вверх, а у меня сердце упало сначала в область паха, а затем ниже. – Действительно хорошие… – пауза. Потом добавил – Организаторские способности. А почему вы, молодой человек, в военной рубашке. Кто-то в семье военный?
– Так точно! Отец! Закончил наше училище, – я даже не стал уточнять какое это «наше» училище.
– Династия, значит, – удовлетворенно хмыкнул кто-то.
– Отец служит еще?
– Так точно! Начальник связи дивизии РВСН, подполковник! – просипел я, в горле уже не осталось ни капли влаги, казалось, что слизистая оболочка испарилась.
– И на какую специальность вы хотите поступить?
– На радиста! – из последних сил выдавил я.
– Я вас поздравляю, – начальник посмотрел в бумажку. – Миронов, вы зачислены! Идите!
– Есть! – курсант открыл передо мной дверь, я вышел.
Хотелось петь, кричать на весь мир, что я зачислен. Но курсант, что инструктировал меня, показал кулак. Жест был уже привычен для него, наверное, он это делал всем, кто выскакивал из зала.
Кубарем я слетел по лестнице на улицу. Воздуха, воздуха! Расстегнул рубашку на груди, глотая воздух пересохшим горлом.
Меня окружили.
– Ну, как?
– Приняли?
Я лишь, хватая воздух ртом, кивнул.
– Молодец!
– Поздравляю.
– А куда?
– В радисты! – я прохрипел.
– А что спрашивали?
Я сбивчиво рассказал. Потом пошел пить воду в умывальник. В горле от волнения пересохло. Рубашка на спине была темная от пота. Голова кружилась. Как будто я пробежал пять километров по пересеченной местности. Лицо было также мокрым.
Разделся по пояс. Долго, жадно пил воду из-под крана, потом подставил стриженую голову под кран и долго стоял, наслаждаясь, пока кожа на затылке не заболела от холода. Вытерся рубашкой, потом ее же и надел.
Когда вернулся обратно, то несколько парней стояли и молча курили, у одного на глазах блестели слезы. Не приняли.
Как потом оказалось, недели две назад они курили в палатке, когда им дежурный офицер сделал замечание, эти абитуриенты нахамили ему, и вот он встал на мандатной комиссии и высказал, что о них думает. Хотя по баллам они проходили. Все сдали без троек. Но не нужны нашему училищу хамы. Не взяли.
Жалко, обидно. Нормальные парни. За это они получили по три наряда, отпахали свое и забыли про это. А тут на комиссии вспомнили. А потом стали выходить те, кто не прошел по конкурсу.
Приняли лишь тех, кто из детских домов. Ну, и конечно, «позвоночные». Те, за которых кто-то ходил, звонил, ходатайствовал, просил.
Среди них было очень много местных – кемеровских.
Хоть и говорили всем, что из местных стараются не брать, от них много хлопот, но тем не менее, процент их был велик. Они и на абитуре организовали что-то типа землячества.
