в нутрях – обитает неведомый зверь,Кое – кто безголовый с большой бородавкой.
Восставшие из вытрезвителя
Они придут. Придут они за мною,
Покажут свой губительный прищур,
Когда поллитру бережно открою
И алкоголь сквозь печень пропущу.
Они придут. Я знаю, твари близко.
За стол сажусь на кухне. Вот пузырь,
На закусь есть какая – то редиска
И собутыльник – молчаливый хмырь.
Они придут. Я хлопнул стаканяру.
Пошло…пошло…сладчайшее тепло.
И через час измученную тару
На пол опустит пьяное мурло.
Они идут согнуть меня как лыжу,
И спрятать от воздействия врача.
Они идут. Я шарканье их слышу,
И трёхэтажный мат в тупых речах.
Они пришли. Мне нет уже спасенья,
И глупо спорить с чёрствою судьбой.
Я – как они, горчащий и осенний.
Они уйдут, меня забрав с собой.
В папин кабинет не входить!
Папа с мамой ушли, в доме я и шарпей
Акебоно, задрых в коридоре.
«Вскрыть отца кабинет – нет затеи глупей!» —
Ягодицы уму семафорят.
Папа праведно строг, аккуратно колюч,
Но клубок мне дала Ариадна.
Я плюю на запрет, мне известно, где ключ.
Я же быстро – туда и обратно.
Скрип костей половиц – стоп – сигнал: «кто такой?»,
«Ты сюда?», «Кто позволил?», «Уверен?»
Еле слышно дыша, повлажневшей рукой
Отпираю заветные двери.
А за ними – тайга, край чужой шелестит,
Потрошит миллиардами зенок,
Словно влез в этот мир душегуб и бандит
Прямиком из тюремных застенок.
Я готов, цель близка, рано падать ничком.
Наступая на камни и угли,
Под бомбёжку часов или вопли сверчков,
Увязаю по маковку в джунгли.
Шаг за шагом дошёл до грудины стола,
К задремавшей огромной горилле.
Озираясь, достал, как из шляпы – крола,
Из коробки одну сигариллу.
Убираюсь след в след из генштаба врага.
Папа вряд ли заметит пропажу,
Наш пустячный секрет позабудет тайга,
И смолчит половичная стража.
Буду важно курить ароматный табак,
Затерявшись в подмышке у сада,
Сознавая, какой я лихой неслабак —
Рисковал, рисковал нежным задом.
Вспоминаю, и ржёт от щекотки тетрадь.
Не пришлось мне поступком гордиться.
С той наивной поры дал зарок доверять
Не уму, а своим ягодицам.
Существо
Клюквой смазана котомка,
В недрах: лапы от котёнка
Присобаченные тонко
К торсу мёртвого щенка,
Голова – бесстрашной крысы,
Хвост – её же – липкий, лысый,
От вороны, ждавшей риса —
Крылья – вставлены в бока.
В дебри тёплого сарая
Нос впихнула баба Рая
И,
