спала, скрутившись калачиком. Серкан провел рукой по ее волосам. Такая маленькая… Захотелось прижать жену к себе, целовать. Он будет скучать по ней, наверное.
Но Чидэм повернулась и простонала, потом снова повернулась. Серкан обнял ее. Прижал, пробуя разбудить, оградить от кошмара. Она открыла испуганные голубые глаза и крепко прижалась к мужу, ища защиты.
Все его существо залило необъяснимой нежностью.
Это была волшебная ночь.
Серкан проспал до обеда, был весел и шутил. Его забавляло, что Чидэм готова была разрыдаться, но стойко держалась.
Когда пили чай, он, приложив ухо к животу жены, со смехом приказал малышу слушаться маму и ждать папу.
21
Это было так трогательно, так нежно!..
От этого волшебства, от чудесных объятий нас оторвала дробь барабана.
Надо было идти.
Ты взял сумку и, поцеловав нас по очереди, вышел в сопровождении братьев и дяди, который ближе к вечеру подошел к нам вместе с сыном.
Мне нельзя было проводить вас к автобусу. Мы со свекровью остались стоять и смотреть, как вы под звуки барабана идете к остановке в сопровождении близких мужчин.
Глупо описывать мое состояние, весь тот кошмар, который я тогда чувствовала. Ты только что стал ко мне ближе – и ушел на два года.
Твоя мама плакала в своей комнате. Мы с Пнар – в нашей с Серканом спальне.
Мне тогда казалось, что все рухнуло, и я задыхалась под этими обломками.
22
«Наконец-то настал этот день… Я еду, уезжаю из этой дыры, полунищеты!»
Так ликовало всё внутри, что Серкан чуть ли не вприпрыжку шагал под барабанную дробь к автобусной остановке. Улаш еле поспевал за ним – он ехал в Стамбул. Двое ребят – в Измир и Малатию. Но до города, вернее, до автовокзала, ехали вместе.
Улаш не разделял настойчивого желания Серкана строить военную карьеру. Он любил гульнуть с лихим приятелем, но сильно не заигрывался.
В их дружбе верховодил Серкан. Улаш частенько пытался подражать тону и манерам товарища, и иногда ему казалось, что он не менее крут. И даже, по-юношески подражая, пытался хотеть того, чего желал друг.
Но потом понял, что по большому счету ему этого не надо. Нет, он, конечно, перебрался бы в город, но там что, легче жить?.. Или Чидэм – чем она плоха? Он был бы рад такой жене. Она даже снилась ему как-то… И что это за свобода: в армии, в казармах?
Улаш не понимал, не мог видеть глазами Серкана. Но неосознанно подыгрывал ему и гордился таким смелым другом. Сейчас их дороги разойдутся на два года. Они, родившиеся и выросшие в этой деревне, еще никогда так надолго не расставались.
– Ну, братан, держись. Покажем им, пусть знают наших! Жизнь начинается! – Серкан перекинул сумку на другое плечо.
– До встречи, друг. Береги себя.
На станции парни обнялись, и дальше каждый поехал в свою сторону.
Серкан пытался уснуть в автобусе, но мысли толпились в голове и мешали.
Он
