Но в шкаф затолкать сумеем.
Настоящий Канаев и Даниил заталкивают Капитана в шкаф. Андрей поднимает гроб, прислоняет его вертикально к стене. Входит ЭЙЛЕР с чемоданчиком-дипломатом в руках, на пороге снимает шляпу.
АННА. Владислав, спасибо, что не забываете нас.
ЭЙЛЕР. Именно так и обязаны поступать настоящие друзья. И я пришел не с пустыми руками. И венок заказал.
АННА. Спасибо. Мы тоже готовимся.
ЭЙЛЕР (оценивая гроб). Неплохо, приличненько… Эта расцветка ему бы понравилась.
ДАНИИЛ. Можно было и поярче, но в ритуалке других не было.
ЭЙЛЕР. Ничего, ничего… мы отдадим ему должное памятником. Цветовую гамму подберем соответственно его картинам.
ДАНИИЛ. Пятнистую?
ЭЙЛЕР. Разумеется. Кстати, о картинах… Все это (указывает на стены) я забираю.
АНДРЕЙ (удивленно). Как забираете?
ЭЙЛЕР. Вернее, покупаю.
ДАНИИЛ. И за сколько, если не секрет?
Эйлер вопросительно смотрит на Анну.
АННА. У меня от друзей секретов нет.
ЭЙЛЕР. За два миллиона. (Кладет дипломат на журнальный столик, расстегивает его. Чемоданчик доверху набит пачками денег.)
НАСТОЯЩИЙ КАНАЕВ (удивленно). Два миллиона?! За эту мазню?
АНДРЕЙ (уязвленный). Именно за эту. (Эйлеру.) Мы согласны. (Анне.) Ты не возражаешь?
АННА. Конечно. Владислав очень великодушен.
ЭЙЛЕР. О прочих работах, оставшихся в мастерской, поговорим потом.
АНДРЕЙ. А я из дома могу принести еще несколько полотен, которые он подарил мне.
ДАНИИЛ. Мастер не ценил творенья своих рук.
АННА. Он щедро одаривал друзей.
ЭЙЛЕР (Оксане). А у вас, сударыня, его работ не осталось?
ОКСАНА. Только одна…. Но я не собираюсь с ней расставаться.
ЭЙЛЕР. Это пейзаж?
ОКСАНА. Нет. Мой портрет.
ЭЙЛЕР. В розовом?
ОКСАНА. Нет.
ЭЙЛЕР. В голубом?
ОКСАНА. Нет. Ни в каком. Я лежу на диване…
АНДРЕЙ. Что вы прицепились к девушке. Видите, она стесняется.
ОКСАНА. Мне нечего стесняться. Ты сам говорил – у меня божественная фигура.
АННА. Он так говорил?
ОКСАНА. Когда был без бороды.
АНДРЕЙ. Оставьте сплетни о покойнике! Думаете, ему приятно это слышать… на том свете?
АННА. А его вдове на этом?
ЭЙЛЕР. Анна, я всегда смогу защитить вас от оскорблений.
НАСТОЯЩИЙ КАНАЕВ. Я тоже не позволю издеваться над женщиной. (Эйлеру.) И давно вы торгуете картинами?
ЭЙЛЕР. Сколько себя помню.
НАСТОЯЩИЙ КАНАЕВ. И они, по-вашему, стоят два миллиона? (Указывает на картины.)
ЭЙЛЕР. По мнению моих клиентов, дороже.
НАСТОЯЩИЙ КАНАЕВ. Черт побери! Я, кажется, всю жизнь торговал не тем товаром.
ЭЙЛЕР. Не знаю, чем вы торговали, но покупатель
