отпечаталось у меня в сердце, но я тогда была еще такой маленькой, что потом все расспрашивала маму: «А правда, что мы ездили смотреть Большое Дерево, кормили чаек и провели несколько дней на пляже?» На что она отвечала: «Ты что, не помнишь?»
Пока брат был в школе, я отправлялась с мамой в церковь, где она работала секретарем на полставки. Иногда по дороге туда мы видели дедушку Билла, который махал рукой, проезжая на газонокосилке по их земле, расположенной напротив полей. Я любила играть у белого сарая, к ограде всегда подходили лошади, которых можно было погладить, а рядом лежали старые доски, с которыми играть было опасно.
По воскресеньям мама пела в церковном хоре, а папа помогал рассаживать прихожан. Пока мама с папой были заняты на службе, мы с братом сидели с нашими бабушками и дедушками на скамье. Я обычно сидела между моими бабушками. Меня наряжали в оборчатые платья с кружевной юбкой. Я была такой непоседой, что шоркала по полу своими туфельками Mary Jane, но меня старались чем-нибудь занять. Бабушка Доротея угощала меня желтой жвачкой Juicy Fruit, а бабушка Айлин давала мне зеленый карандаш из гольф-клуба Echo Hill, чтобы я порисовала на рекламной листовке. Дедушка Палмер меня смешил, а дедушка Билл нас иногда водил на бранч в кафе Furr.
Воскресенье за воскресеньем я сидела и предавалась своим мечтаниям, глядя в церковные витражные окна. Мечтала пройти через хвойные деревья, покачивающиеся на ветру. Но если я слишком баловалась и мешалась, папа тащил меня из церкви и усаживал в наш «Шевроле». Кожаные сиденья автомобиля летом сильно нагревались и были липкими. Папа немного ослаблял узел галстука, закатывал рукава и читал воскресное издание своего любимого журнала Eagle.
Мама качала головой и спрашивал: «Ты можешь хотя бы по воскресеньям вести себя как леди?»
Я просто отвечала: «Не-а».
Тогда папа говорил с гордостью: «Это мой сорванец».
Отец совершил три убийства после того, как я родилась. Даже сейчас у меня в голове не укладывается та жизнь и тот папа, которого я знала, и тот другой человек.
После своего ареста папа рассказывал, что он научился разделять две стороны своей личности – это был его метод разделения светлого и темного. С момента, когда правда нам открылась, я пыталась мыслями цепляться за того человека, которого я знала, за наши любимые места, но правда в том, что он продолжал причинять зло и разрушать чужие семьи и в то же время жить и заботиться о своей семье.
Апрель 1985 года
В апреле 1985 года отец убил Марин Хедж, вдову и чью-то бабушку. Она жила на нашей улице, мы с мамой часто здоровались с ней, когда шли к бабушке с дедушкой.
Миссис Хедж исчезла в грозовую ночь. Когда я узнала, что ее ищет полиция, то испугалась. Мне было шесть лет, и в ту ночь дома были только мы с мамой – откуда мне было знать, были ли мы в безопасности?
Через пять дней к нашему дому подошел полицейский. Он опрашивал людей в окрестности и заглянул задать пару вопросов маме. Мой страх стал еще острее, когда тело миссис Хедж нашли
