вида нисколько не стыдилась. Живя с мужем-трубочистом не настираешься, вот она давным‑давно и перестала за собой следить.
– Мешаю? – перепугался Витёк. Ему было страшно, что из-за этого от Семёна Михалыча попадёт. Тот ведь страсть как не любил, когда жена ворчит, а потому терпеть не мог всё то, из-за чего она свой дурной нрав проявляла.
Но женщина не ответила. Вместо этого она высунулась из окна ещё больше и осмотрелась.
– Чего, так и не пришёл твой друг-недотёпа?
– Нет, миссис, почему-то всё нет его.
– Конечно, сбагрил нам такого нахлебника, а сам сидит где-нибудь и радуется, – тут же упрекнула Федюньку женщина и вдруг ни с того ни с сего дружелюбно сказала. – Давай, заходи в дом.
До этого Витю дальше крыльца в дом хозяева не впускали. Даже еду ему выносили на улицу и на трухлявую ступеньку ставили. Как собаку кормили. Поэтому он, конечно, удивился. И оттого застыл.
– Давай-давай, заходи. Или думаешь, я тебя упрашивать стану бестолочь такую?
Поглядев в грозные очи жены Семёна Михалыча, Витенька ещё раз поправил свои штаны и боязливо открыл дверь. После чего, с ощущением, что переступил порог логова дракона, замер.
– Вот дурной какой! – тихо воскликнула женщина, всплеснув руками. – А добро чего на улице оставил? Бери не хочу, да?
– Какое добро?
– Ах, так ты мешок, что мы тебе выдали, за добро не считаешь?
Упёртые в бока руки женщины вынудили Витьку шустро сбегать туда-обратно. Он вернулся так скоро, что взгляд фурии немного смягчился. Она, конечно, фыркнула, но не так грозно.
– Значит так, дальше этого комода заходить тебе запрещено, – грозно указал кривоватый женский палец мальчику на громоздкую мебель. – Понял?
– Понял, миссис.
– Спать будешь вот здесь.
При этих словах женщина подошла ближе и отодвинула в сторону шторку. За ней оказалась маленькая кладовая, где хранились метёлки и вёдра. Места в ней было всего‑ничего, только-только ребёнку лечь, ноги поджав. Но Витёк и такому рад был. Всё крыша над головой. Так что он просиял и даже немножечко возгордился – заслужил ведь ночлег своим трудолюбием.
– Вот до чего наглая морда, – тут же разозлилась жена трубочиста. – Стоит, лыбится, а спасибо не дождёшься. Неблагодарный паршивец.
– Спасибо, спасибо большое, – тут же горячо зашептал Витька.
– Тихо ты, мужа разбудишь.
– Да встал я уже, – позёвывая, вышел из коморки-спальни Семён Михалыч и первым делом с нежностью шлёпнул жену по заду. Та от этого ойкнула и полотенцем, что в руках держала, его по лицу игриво хлестнула. – Завтрак готов?
– Вчерашние яйца варёные и оладьи вот-вот поспеют. Тесто готово, испечь осталось.
– Давай тогда шустрее, а то есть хочется аж живот сводит.
Семён Михалыч уселся за стол, а Витёк в свою
