ее и развяжет. А гражданской войны и впрямь никто не хотел.
В 1999 году в стране (а в какой-то мере и во всем мире) крепла уверенность в том, что «дедушка» напоследок непременно хлопнет дверью, да так, что мало никому не покажется.
Да ведь и впрямь – при наличествующем объеме президентских полномочий (как реализуемых, так и «дремлющих») и «при наличии отсутствия» гражданского общества – смена власти конституционным путем представлялась и была немыслима.
«Если Ельцина не свергнут и он не умрет, то наверняка та-ак шарахнет!..» – подобные мысли одолевали каждого.
И вдруг выяснилось, что Ельцин не против (или не сильно против) уйти, если мы с вами согласимся на Путина. Как же нам было не возрадоваться подобному повороту событий? Как же было не возлюбить Путина – своего спасителя и избавителя от любого другого (и наверняка еще более ужасного) «дедушкиного» сюрприза? Не чеченская война с избавлением от комплекса национального унижения (комплекс не «болел», взрывы, как выяснилось, осуществили карачаевцы, – а кто у нас, кстати, депутат от Карачаево-Черкесии? – да и войну не выиграть), а уход Ельцина «по-хорошему» – подлинная причина всенародного (и лишь во вторую очередь всеинтеллигентского) путинолюбия. А чем можно отблагодарить избавителя? Чем-чем, сами знаете…
А ведь избавитель должен оказаться круче того, от кого избавил, значит, любовь будет замешана на страхе, а любовь, замешанная на страхе, – это ж Курдистан, виагра и камасутра в одном флаконе!
Бьет – значит любит. Было бы за что – убил бы. Этот может.
Или не может?
Помните актера из анекдота, который способен любить лишь по системе Станиславского в образе то Ромео, то Отелло? Путин – президент виртуальный. И мужик – Мужик! – скорее всего, тоже виртуальный. И хорошо, если виртуальный. Слово «интеллигенция» в данной статье выглядит ругательным. Но только потому, что я обозначаю им нечто совсем другое – нашу творческую, научную и СМИренную элиты. Так они себя называют – элитами. Хотя Ленин, конечно, выражался точнее. А элитами их нынче можно признать разве что в распространенном в наши дни криминально-экономическом смысле. Представители этих элит успели наворовать (читай – расхитить, читай – приватизировать, обзавестись привилегиями и льготами, включая «эксклюзивный» доступ к телу) не меньше в пропорциональном отношении, чем те, кого сегодня называют олигархами или плутократами и кто сегодня спешит записаться в «путократы». Впрочем, и они сами – взять хоть Авена, хоть Лебедева – публика в основном интеллигентная. Чего, конечно, не скажешь об иных представителях «интеллигентных» профессий, в том числе и из элиты.
В статье 1993 года «С кем вы, мастера халтуры?» я наряду с прочими ставил и такую проблему: монументально подлизываясь к власти на ранней стадии и самозабвенно отдаваясь ей на поздней, так называемые деятели по легкомысленному роду занятий (допустим, Пугачева) или по легкомысленной стилистике занятий вроде бы серьезны (Рязанов, тот же Захаров) ни на что, кроме
