Ельциным неоднократно опробованного):
Началась сложная юридическая работа. Был подготовлен ряд указов: в частности, о запрещении Компартии, о роспуске Думы, о переносе выборов президента на более поздние сроки. За этими формулировками – приговор: в рамках действующей Конституции я с кризисом не справился (стр. 32).
Приговор – это правильно. Но кому? Над этим Ельцин не задумывается.
Характерно, кстати, что пик антиконституционных размышлений приходится на главу со сдержанно-лирическим названием «Таня», и мечты несостоявшегося (или все-таки состоявшегося?) диктатора перемежаются такими, например, «живинками»:
И в личной жизни у Тани все сложилось. Ее муж Алексей Дьяченко, конструктор и сын конструктора, работал в том же бюро. Сын Борька был уже старшеклассником. Младший сын Глеб только что родился. Таня как раз была в отпуске по уходу за ребенком, растила маленького Глеба (стр. 28).
Что значит «как раз была в отпуске по уходу за ребенком»? А то и значит, что могла неформально возглавить предвыборный штаб отца, Президента России, а впоследствии – его же администрацию, могла начать ворочать сотнями миллионов долларов «черного нала», покупая то на себя, то на подставных лиц замки в Германии и во Франции, – а все потому, что не надо было ходить в конструкторское бюро: как раз была в отпуске по уходу за ребенком!
Советы Тани (в том числе и кадровые) неизменно мудры и точны. А главное – своевременны; не забывает она и о том, чтобы в курсе всех принимаемых решений находилась Наина Иосифовна. Одним словом, семейная идиллия!
Книга Ельцина начинается и заканчивается эпизодом «отречения» в пользу Путина. Чувствуется, что первый Президент России считает этот поступок и главным, и лучшим в своей жизни. В этих чувствах укрепляют его и домашние – семья и «семья», наперебой поздравляя завтрашнего отставника с единственно мудрым решением: «Папа!.. Ты молодец! Дай я тебя поцелую…» (стр. 18).
Читатель, правда, остается в известном недоумении. Ельцин прерывает президентские полномочия не по болезни – напротив, все попытки отправить его в отставку по болезни или хотя бы провести принудительное освидетельствование, предпринимаемые депутатами Думы, неизменно воспринимаются президентом как бунт на корабле. Ельцин прерывает президентские полномочия не по «конституционному принуждению»: никаких рельсовых войн или маршей на Москву в декабре 1999 года не было. Строго говоря, это может означать лишь одно: Ельцин признает свое полное политическое банкротство. Уход в отставку, позволяющий «преемнику» проскочить в президенты и издать Указ № 1, представляется удачным способом уйти от уголовной ответственности за содеянное – но этому ли радуются близкие Ельцина? С этим ли они его поздравляют? И чему радуется он сам? Тем более что никаких иллюзий относительно собственной неприкосновенности он не питает:
Ну и главная нелепость: будто указ – это сделка
