style="font-size:15px;"> Ёкает сердце, неужели они не зачтут мою победу…
– Победили, еще как победили…
– — И…
Но вы не можете ничего получить… Видите ли… – он смотрит на мертвое пепелище, на мои обугленные кости, я уже и сам понимаю, почему…
Цветы убивают цветы
…да, заказывал… нет, не только я… много нас было… да откуда я вспомню, сколько нас было, имя нам – легион. Легион. Ну, посчитайте несколько десятков тысяч, какая разница…
…много где заказывал… сейчас уже не упомню… да вам эти названия ничего и не скажут, поставщики не виноваты ни в чем, они даже не знали, что именно они делают, эти детали никому ни о чем не говорили, из них можно было собрать и как обычную космическую станцию, и как… ну да, вы понимаете… так что нет, от поставщиков вы ничего не добьетесь, они ничего не знают…
…нет, я знаю все, и даже больше… да не было у нас никаких мелких исполнителей, каждый знал все и вся… нет, речь идет не о километрах, я бы сказал, что речь идет о световых годах… да, раньше никто не видел таких станций…
…мы выращивали цветы… да, я знаю, что уже миллионы лет нет никаких цветов… а мы выращивали цветы… на растворе… ну как вам объяснить… мы синтезировали его из космической пыли, вы понимаете, азот, углерод, вода… аммиак… сероводород… представьте себе эту клокочущую массу, из которой пробивались цветы, розовые, кровяные, пульсирующие, расправляющие свои лепестки… а что мерзость, что мерзость, это же цветы, цветы, вы же сами – цветы, почему – мерзость? Да вы не хуже меня знаете, что планет не осталось, где они на планетах вырастут, если все обратилось в пыль, время не щадит никого, даже вселенную…
…да, хотели выпустить в космос, населить космос цветами, живыми, горячими, пульсирующими, летящими в черных космических безднах… нет, не успели, хотя цветы уже распустили свои бутоны, я уже показывал им взмах лепестка – знак солнца, взмах лепестка – знак былого, два взмаха – знак солнца, которое больше не светит, уже учил ко всем словам добавлять – знак того, чего больше нет, помню, кто-то из них ошибался, прикладывал знак отжившего к самому себе, я поправлял, говорил, что он еще есть, что ему еще рано… вот так… Ну что вы морщитесь, что вы морщитесь, вы же сами – цветы, вы же… и какая разница, из земли, не из земли, земля для вас что-то сакральное, честное слово…
…нет, не знаю, меня убили в первые минуты боя… это я от вас узнал, что станции больше нет, это вы мне рассказали, как жгли цветы… Мне иногда снится, как они погибают в пламени, и тот, который говорил про себя – я, который был – снова говорит – я, который был, и на этот раз его никто не поправляет… жуть такая… Ах так, да, цветы на космической пыли – это жуть, а сожженные цветы – это не жуть? Почему вы решаете, кому жить, кому умирать? Что значит, против природы, космические станции тоже против природы, давайте их тогда тоже запретим! Ах, уже? Ну-ну, посмотрю я, как вы без космических станций во вселенной, которая рассыпалась в прах… вот именно, что никак…
Да, я цветок. Нет, я цветок. Ну и что, что искусственный, да, искусственный,
