никого видно не было. Но вот из чащи вышли двое и сразу направились в сторону автомобилей. Дверца одного из них открылась, и навстречу вышедшим из леса людям двинулся человек в черном кожаном плаще. Плащ был длинным, ниже колен, на голове человека была надета кепка, смахивающая на бейсбольную: с длинным гнутым козырьком. Они встретились, когда до первой машины оставалось не больше пяти метров:
– Принесли?
– Обижаешь, командир. На, держи свою бациллу. – Марюта протянул человеку в плаще черную тетрадку. – А ты как там насчет второй половины?
Вместо ответа человек посмотрел поверх деревьев за спиной Марюты и спросил:
– А что там за шум и зарево?
– Да хрен его знает, что там за шум и зарево, – со злой издевкой ответил Марюта, – хорош хлебалом щелкать, давай сперва с тобой про наши башли конкретно перетрем, а уж потом…
– Да не вопрос, мужики, – «плащ» улыбнулся. – Сейчас все получите. Вот я только старшему своему покажу то, что вы принесли. Идет?
– А не соскочишь? – неожиданно подал голос Кыча. – А то вдруг надумаешь на машинах-то р-раз – и голяк. Ты учти, у нас тут места гиблые. На машине можно и не доехать, куда собирался.
– Да вы чего, мужики? Нам же надо убедиться, что вы принесли то, что нужно было. Я сейчас, только до машины дойду, покажу, и если все нормально, то…
– Не, фраерок. Мы давай-ка с тобой подойдем. Чтобы ты в случае чего не дернулся на взрыв. – Марюта вплотную подошел к «плащу», а Кыча зашел со спины.
Стекло задней правой двери второй машины опустилось. Лица говорившего видно не было, лишь прозвучал его очень низкий, грубый и властный голос:
– Пусть подойдут.
«Плащ» обернулся на голос, закивал и сделал знак уголовникам следовать за ним. Все трое подошли к машине. Человек в кожаном плаще передал обладателю властного голоса ту самую тетрадку, что принесли Марюта и Кыча. Стекло бесшумно поднялось.
Прошло около пяти минут. Кыча нервно крутил головой, Марюта нащупывал в кармане дождевика, надетого поверх ватника, свою заточку, мысленно подготавливаясь к захвату «плаща» в качестве заложника, если, не ровен час, эти «упакованные», с нездешним «акающим» московским говором люди решат сыграть не по правилам.
Наконец повторилось то же, что и несколько минут назад: тонированное стекло опустилось, и тяжелый голос без интонаций сказал:
– Это фуфло.
– Чего, мля?! – Марюта вырвал из кармана руку с зажатой в ней заточкой и наяву воспроизвел придуманный им план захвата «плаща» в заложники, приставив сверкающий отточенный трехгранник к его шее:
– Ты чего, сука, а?! Ты где фуфло видел? Да мы за это фуфло только что божьего старичка порешили, мля! Кыча, дырявь ему макитру!
Человек в плаще вел себя очень спокойно и даже не пытался оказать сопротивление. Кыча встал за спиной своего напарника, в руке его появился невесть откуда взявшийся
