говорится, не все то золото, что блестит…
– Это верно. Интересно, где его сбросили в реку…
– Он вряд ли прошел бы через плотину электростанции у фабрик Йонсереда. Его, должно быть, выбросили где-то после Йонсереда, но до поселения подбирал, – размышлял Нурдфельд. – Но место убийства, конечно, могло быть где-то подальше… Ну вот и наш трамвай!
С громким звоном перед ними остановился вагон; из него высыпала еще одна куча детей, которых тут же отловили учительницы плавания. Гуннарссон и Нурдфельд подождали, пока все не сошли, и поднялись в трамвай через заднюю дверь.
– Вообще-то я хотел бы еще раз поговорить с подбиралами, – предложил Нильс, когда они прокомпостировали свои билеты и сели рядом. – Тогда я слишком легко позволил им выкрутиться. Но ведь я не знал, что они выудили жертву убийства…
На самом деле тогда ему хотелось выбраться из той крысиной норы как можно быстрее. Труп на полу не слишком шокировал старшего констебля – такова уж его профессия, его будни. Но вот живые люди… Эти вперившиеся в него темные взгляды, непостижимые, как у зверей. Взгляды, к которым не хотелось поворачиваться спиной. Но куда бы он там, в доме, ни поворачивался, они его находили…
– Хотя на этот раз один я не поеду, – добавил он.
– Конечно, нет, – согласился Нурдфельд. – Возьмите с собой кого-нибудь из портовой полиции. Они привыкли иметь дело с подбиралами.
3
На следующий день рано утром Нильс приплыл в поселение подбирал на патрульной лодке вместе с двумя внушительного вида портовыми полицейскими. Когда они медленно выплыли из ивовых занавесей, Гуннарссон увидел, что на этот раз на причале бегала и лаяла уже целая стая собак. Людей же вообще не было видно.
Они приближались к пустому причалу. Когда собаки увидели, где собираются пришвартовать лодку, все они бросились туда. Их лай привлек еще нескольких лохматых собратьев, выскочивших из убежищ между хижинами.
Полицейские сидели в лодке, ожидая, что кто-нибудь из подбирал выйдет к ним навстречу. Но никто не выходил.
– Не слишком-то рано они просыпаются, – заметил полицейский постарше и сплюнул в воду. Его длинные светлые усы свисали с верхней губы, как пучки соломы.
– Не очень-то поспишь при таком лае, – парировал Нильс.
Он встал на лодке в полный рост, сложил ладони рупором вокруг рта и попытался перекричать собачий лай:
– Бенгтссон! Мы хотим с вами поговорить! Бенгтссон!
Полицейские, хмыкнув, переглянулись.
– Можем воспользоваться случаем и сделать в поселении обыск, раз уж мы все равно тут, – предложил тот, что помладше. – Вчера с парома у Гуллбергскайа утащили кокс на топливо, четыре мешка.
– На это нам приказ не давали, – возразил Нильс. – Бенгтссон! – снова крикнул он.
Никакого результата.
– Бенгтссон не из тех, кто появляется, когда его зовут, – произнес старший полицейский.
