её плечо.
– Да, очень красивый…
И в этот миг мотылёк взмахивает яркими крылышками и поднимается ввысь.
– Улетел! – восклицает гость сада.
– Улетел… – тихо отзывается маленькая хозяйка.
– А как Вас зовут? – вдруг обернувшись к девочке, спрашивает мальчик.
– Ленитина де Сентон, дочь барона Бель Эра.
– Какое необычное имя!
– Я Элена-Валентина по крещению, но Ленитиной зовёт меня мама.
– Очень красиво! Можно и мне Вас так называть?
– Можно, – кивает брюнетка. – А Вас как зовут, сударь?
– Ганц фон Баркет, – чеканит в ответ мальчик, щёлкнув каблуками.
Глаза хорошенькой Ленитины заметно округляются.
– О, так Вы сын нашего соседа – немецкого банкира?
– Да, именно так, – кивает Ганц.
Девочка снова одарила его улыбкой. Парнишка предложил собеседнице руку, которую она охотно приняла, и стал важно прогуливаться со своей дамой по саду, не зная, что всё это время из беседки за ними украдкой наблюдает баронесса Бель Эр.
Редкие прохожие, сокращавшие путь до дома через проходной садик Сентонов, оглядывались на очаровательную парочку и улыбались ей. Дети оживлённо беседовали, рассказывая друг другу о родственниках. Проводив девочку до крылечка особняка, Ганц неожиданно получил приглашение от мадам де Сентон зайти на чай. С тех пор все выходные юный отпрыск немецкого банкира, который часто давал ссуды отцу Ленитины, проводил в доме новой подруги.
Через несколько лет в доме фон Баркетов произошло несчастье: сначала от сердечного приступа умер глава семьи, а через полгода следом ушла и его жена. Банковские счета банкира были распределены между его компаньонами, часть денег положили на содержание маленького наследника. Сентоны взяли тринадцатилетнего Ганца на воспитание и вырастили его вместе со своими детьми.
Для родителей Ленитины уже в те годы не было секретом, что нежная детская дружба их дочери и немецкого мальчика – это первое проявление будущей большой любви. Ганц родился в кальвинистской семье так называемого нового дворянства, которое не особенно признавалось древними родами. Но это не помешало барону Бель Эру рассматривать брак протестанта с дочерью, крещённой в католичестве, как вполне возможный. Супруги и сами принадлежали к разной вере, но это не мешало им любить друг друга всю жизнь.
От отца Ганцу досталось небольшое состояние, которым он не мог воспользоваться до совершеннолетия, а банком управляли компаньоны. Поэтому и торопить события родители Ленитины не стали, просто наблюдая, как дети взрослеют и с каждым днём всё больше тянутся друг к другу. Заявление юноши: «Эту кудрявую головку я не променяю ни на какие сокровища мира» – стало в доме барона Бель Эра крылатой фразой.
В конце декабря 1641 года, когда Ганцу исполнилось восемнадцать, компаньоны его отца признали юношу совершеннолетним. Они выдали ему сумму,
