монолог Гамлета, и тринадцатое столетие приблизилось вплотную.
Гейзенберг впоследствии часто ссылался на этот проведенный тогда Бором эксперимент с сознанием. В 1920‑х годах остро стояла проблема смены научной парадигмы. Новое ви́дение физического мира не укладывалось в сознании ученых. Новое мировоззрение, связанное с открытием микромира, требовало пересмотра основных положений в философии науки. Когда Гейзенберг и Бор вышли к Кронборгу, преобразившемуся в Эльсинорский замок, они обсуждали то, как знание, извлеченное из мира, способно этот мир изменить. Суть обсуждаемой проблемы можно сформулировать так: насколько непредсказуемо содержание мира. Оно выше логики, и от ученого требуется постоянная готовность к открытию в мире связей, несовместимых с привычным мышлением.
Теперь перенесемся в Москву и попробуем провести эксперимент, похожий на тот, что провел Бор над Гейзенбергом. А именно: окажемся в легендарном районе Пресне, особенно памятном по уличным боям революции 1905 года и по тому, что именно здесь Маяковский написал «Облако в штанах».
Для эксперимента нам потребуется описать ландшафт выбранного нами района, прилегающего к Белорусскому вокзалу, в начале Пресненского вала, точней, в том месте, где он смыкается с валом Грузинским. Необходимо заметить, что обе эти улицы – часть Камер-Коллежского вала, кольца улиц длиной тридцать семь километров, охватывающих Садовое кольцо. Камер-Коллежский вал и заставы на нем были учреждены налоговым органом – Камер-Коллегией – в 1742 году как таможенная граница Москвы.
Так что же окружает этот перекресток, из которого с Камер-Коллежского вала выходит Малая Грузинская улица?
Самое большее, что можно сказать об этой местности, – то, что она типично московская, трудно поддающаяся определению. Устройство ее принципиально нелинейное. Город никогда не строился по плану, охватывающему большие пространства. Вот отчего он похож более всего на улей. Он не проектировался, но лепился, как соты в диком дупле, – по окружности и радиусу. В Москве нет точек выверенной перспективы, вся историческая столица закруглена, срезана, нашпигована, даже в самом центре, промышленными, учрежденческими, недоступными пешеходу участками, складами, зонами…
Топология Москвы бессвязная, с провалами, проходами, оградами, и особенно в том месте, которое интересует нас сейчас. Окрестности Белорусского вокзала загромождены товарной станцией и множеством запасных путей, на которых формируются составы, краснокирпичными цехами Завода электромеханических изделий памяти 1905 года, великолепным памятником конструктивизма – хлебозаводом имени В. П. Зотова и забранным за высокий забор со спиралью колючей проволоки заводом «Фазотрон». Этот таинственный завод находится на углу Камер-Коллежского вала и Малой Грузинской улицы, южной границы исторического района Грузины.
По моим наблюдениям, район образует своего
