занимался разбором завалов разрушенных домов в зоне бывшего фронта. И вот он в этих развалинах мальчика находит, лет четырех. Маленький, тощенький и в какой-то тряпке, чуть ли не в наволочке. И он его, разумеется, забирает. И весь сон переживает, что даже завернуть его не во что – кругом бетон. Но при этом он знает, что так – развалины и безысходность – не везде, что где-то нормальная жизнь, и смех, и карусели, и мороженое, и он своего мальчика туда обязательно заберет и отведет.
Валентин Иванович за завтраком рассказал этот сон жене. Она выслушала его с улыбкой, сказала:
– Как я рада, что ты на тот тренинг ходил…
– А он-то тут при чем… тренинг этот дурацкий?
– Он не дурацкий. Вон он… помог тебе твоего внутреннего ребенка найти. Откопать, достать из-под руин акций, костюмов, успехов. И хорошая перспектива вывоза этого мальчика в обычную мирную жизнь – очень радует…
Валентин Иванович, сам не веря до конца, что делает это, подумал и купил новый тренинг. Уже за свой счет.
Та же программа, тот же ведущий, та же локация, только Валентин Иванович совсем новый.
– Снова? Тот же тренинг? – удивился администратор. – Нет, мы очень рады, просто есть же другие программы…
– Я эту… не распробовал.
– Ясно, ждем вас, Валентин… как, простите, отчество?
– Не нужно отчество. Просто Валентин… Валя…
Не обнял
Меня часто хвалят за то, что я доходчиво, образно и ярко пишу о сложном.
Например, об инвалидности ребенка. Или о депрессии мужа.
А весь секрет в том, что я просто беру из лукошка впечатлений те, что самые болючие, и протоколирую. Честно и местами безжалостно.
На днях я беседовала с женщиной, которая подозревает, что у ее мужа – депрессия. Но не уверена. «А как понять, что это она, если депрессия – это бессимптомная история?» – спросила она.
И я сказала, что это очень заметно, очень. Особенно близким людям, потому что они вдруг обнаруживают в себе ощущение, будто того, кого они любят и знают, просто подменили.
Вот, например.
МОЙ МУЖ – ПРЕКРАСНЫЙ ПАПА. УВЛЕЧЕННЫЙ ОТЦОВСТВОМ, ВЛЮБЛЕННЫЙ В СВОИХ ДЕТЕЙ.
В этом плане он всегда был лучшим папой из всех, кого я знаю.
А потом он заболел. Депрессией. И на вид ничего не изменилось. Но на самом деле изменилось все.
Муж стал колючий, раздраженный, обиженный. Он будто в один из вторников проснулся – и вместо завтрака обиделся на весь мир, который вдруг стал ему казаться враждебным, но по факту он зеркалит неочевидную ему обиду на себя.
Дети считывают такие вещи интуитивно.
Обычно они висят на отце грушами, не отогнать. А тут вдруг липнут ко мне, к папе не подходят, могут расплакаться ни с того ни с сего от новости, что мама задержится на работе и их встретит папа. А раньше это был повод для радости.
– Дети не хотят со мной гулять, – жалуется мне муж.
«Я тоже не хочу», – думаю я молча, а
