счёт всех направлений финансирования и увеличило на 60 % расходы на обслуживание долговых обязательств по своим облигациям, используя на эти цели четверть федерального бюджета (табл. 1.6).
Таблица 1.6. Структура расходов федерального бюджета в 1996–1998 гг.
В 1998 г. страна оказалась в хроническом бюджетном кризисе, когда объём государственного долга в 2,2 раза превысил возможности налоговой базы, а более 40 % налоговых платежей использовалось на его обслуживание (рис. 1.6).
Рисунок 1.6. Налоговые доходы, государственный долг и расходы на его обслуживание, дефицит федерального бюджета в 1995–1998 гг., млрд. руб.
Источник: законы о федеральном бюджете на 1995–1998 гг.
На 1 июля 1998 г. объём долга по облигациям составил 436 млрд. руб., а доходы бюджета от их размещения – менее 30 млрд. руб. Таким образом, ущерб государства от ГКО оценивался свыше 400 млрд. руб., что намного превышало налоговые доходы федерального бюджета и означало неспособность властей обслуживать свои долговые обязательства. Поскольку правительство проигнорировало предложение экономистов о проведении реструктуризации задолженности, процессы, происходившие на рынке ГКО, поставили страну на грань банкротства.
Разрушение финансовой «пирамиды» ГКО и последовавший за этим экономический кризис в августе 1998 г. привели к фактическому краху макроэкономической политики российского правительства. О настоящей социально-экономической катастрофе, происшедшей в России, свидетельствуют данные таблицы 1.7.
Таблица 1.7. Основные социально-экономические показатели РФ в 1996–1999 гг.
Более чем трёхкратная девальвация рубля вызвала скачок потребительских цен, обвал производства, кризис ликвидности экономики, обесценение рублёвых сбережений и, как следствие, снижение уровня жизни населения, выразившееся в падении реальных доходов, потребительского спроса и росте безработицы. Причём кризисные последствия для граждан России были более тяжёлыми, чем для экономики. Если в 1999 г. спад ключевых макроэкономических показателей сменился ростом, то индикаторы уровня жизни населения, наоборот, приобрели отрицательный тренд. За официальной чертой бедности оказались около 30 % россиян. Общие потери ВВП оценивались в 300 млрд. руб.[22]
Анализируя результаты реформ 1990-х гг., С. Ю. Глазьев приходит к следующему выводу: «Политика «вашингтонского консенсуса»[23] не имеет человеческого измерения – она применяется для превращения подконтрольных государств в колониальные резервуары дешевых экономических ресурсов. Разработанная в интересах доминирования международного капитала и демонтажа национальных режимов государственного регулирования экономики доктрина «вашингтонского консенсуса» оказалась весьма удобной для оправдания узурпации государственной власти и экспроприации государственного имущества олигархическими кланами, установившими в России под прикрытием
Заключение Временной комиссии Совета Федерации по расследованию причин, обстоятельств и последствий дефолта 1998 г. / Официальный сайт С. Ю. Глазьева. – Режим доступа: http://www.glazev.ru/econom_polit/23/
«Вашингтонский консенсус» – известная в специальной литературе концепция «шоковой терапии», навязанная определёнными западными кругами и представляющая собой радикальный вариант крайне либерального подхода к вопросам экономической политики.
