белые ресницы.
Собравшись с духом, он рискнул поддернуть рукав и глянуть на часы. Судя по времени, последнему автобусу пора было бы приехать, но обледеневшая дорога оставалась пустынной. Автобус так и не пришел, и они отправились до поселка пешком, за разговором не замечая ни холода, ни времени.
Лидия не почувствовала никакого облегчения от того, что сообщил ей Андрей. Хотелось бежать, действовать, а не стоять, глядя в спокойное – ничто его не прошибает – лицо мужа. Впрочем, какой он теперь муж? Она отмахнулась от горькой мысли. О нем ли сейчас думать?
Пока шла к дому, проклиная ненавистное расплывшееся тело и гудящие ноги, позвонила Машке, самой бойкой из девчат. Конечно, они придут…
Во дворе собрались соседи, кто был не на работе. «Суббота же!» – вспомнила Лидия. Заметив ее, загудели, как растревоженный улей. В груди у нее потеплело – мало ли какие стычки у них бывали, беда всех собрала… Даже Анна Жлобина выползла из своих хором. Даже Витюня, сынок ее непутевый, своим мотоциклом в сторонке порыкивал.
– Народ! Наро-од! – зычно гаркнул сосед Рома, школьный физрук. – Тихо, все!
Народ притих.
– Лидия Семеновна, – обратился Рома к ней, тряхнув смоляными кудрями, – мы тут пообщались… Никто вчера после обеда Нику не видел. Похоже, она из Старого поселка не приходила, там искать нужно. Станислав Сергеевич в район поехал, в автопарк. Хочет поговорить со вчерашним водителем: может, Ника в автобус садилась?
Лидия удивленно посмотрела на кивнувшую ей Жлобину. Вон как? Жлобин старую обиду забыл? Что сынка его в полицию сдала? Что же, Бог все видит, и доброе, и злое…
– Спасибо, люди дорогие… – Лидия прикрыла глаза. Слова показались ей дешевыми, ненастоящими. Как можно высказать благодарность? Вот только Ника пока не нашлась… Она вздохнула и обратилась к соседям: – Я иду с мужиками за мост, кто хочет – присоединяйтесь. Переоденусь только. Там Андрей верховодит, позвоните ему, у кого вопросы будут. А у меня просьба: присмотрите тут, кто останется. Может, Ника домой вернется, пока мы ищем.
– Я останусь, – тихо отозвалась Галина, Вани-дурачка мать.
– Спасибо, Галя, – выдохнула Лидия.
«И правда, – подумала она, – куда ей уходить-то? Ваня следом увяжется, да и сам пропадет. Ищи и его потом». Белобрысого Вани нигде не было видно.
Участковый изо всех сил старался удержать невозмутимый вид, стоя перед широким, словно постамент для памятника, полированным столом поселкового главы.
– Ты, Михайлов, губы тут не дуй! Я должен первым узнавать о таких вещах, и от тебя, а не от жены! – ярился полный, круглотелый Иван Ильич Рецкий.
Он краснел лицом и выплевывал слова по одному, словно водой каждое запивал.
– Так точно, – бубнил Дима и кивал, старательно изображая китайского болванчика.
Все, как учил умудренный жизнью Захар Ильич, когда дела передавал. «Начальство, – наставлял он, – не бывает плохим или хорошим. Это – как
