пришлось бросить. Два года назад, проходя олимпийскую квалификацию, я упала. И разбила левое колено в кашу. Оскольчатый перелом коленной чашечки. Знаешь, мы понятия не имели, что такое настоящая боль.
Я замерла:
– Черт, а я и не знала.
– Откуда тебе было знать, мы же уже не общались.
«Не по моей вине», – подумала я и хотела уже выпалить, но промолчала. Давно накипело, но я сдержала упреки, готовые сорваться с языка.
– Так ты дошла до квалификации?
– Ага. Обидно, правда? Я упала перед своей короткой программой. На разминке. В самом начале соревнований. Меня сразу на операцию, пока другие откатывали свое. Рокси сделала это за меня. – Морган засмеялась, но ее голубые глаза стали ледяными.
Олимпийская квалификация. Годы тренировок только ради этого события…
– Ты была достойна этого шанса, – сказала я.
Морган пожал плечами:
– Хелен позже предлагала мне место тренера. Они им очень нужны. Но я никогда и ни за что больше не ступлю на лед.
– А Эрик?
– Он переехал с семьей в Калгари. Была еще пара девушек-тренеров, но они одна за другой забеременели или уехали. Хелен говорила, что ей, вероятно, придется отказаться от юниоров. Она полностью загружена взрослыми.
– Серьезно?
– А тебе это не было бы интересно? – Морган обрадованно на меня посмотрела, и я не совсем понимала, она это серьезно или в шутку.
– Я не выходила на лед уже много лет.
– Ты совсем бросила?
Я пожала плечами:
– Видимо, да… После того, как родители отправили меня в Париж.
– Только не говори, что там не было никаких клубов.
– Были, но я потеряла всякий интерес.
– Жаль, конечно.
– Два матча латте, – голос Эммета заставил меня вздрогнуть. Он с удивительной легкостью удерживал поднос в равновесии пока ставил перед нами полные чашки с чаем, не пролив при этом ни капли. – Хотите еще чего-нибудь?
– Нет, спасибо. – Я попыталась собраться с мыслями.
– О’кей. – Он испарился так же быстро, как и подкрался.
– Все понятно. – Морган помешивала молочную пену. Затем она подняла глаза, и ее пронзительные голубые глаза заблестели. – Ты все еще общаешься с этим козлом-архитектором?
Я напряглась, когда поняла, что речь идет о Седрике.
– Упаси бог, нет… – Мой смех получился совершенно неестественным, но Морган это не показалось странным. – Уже давно.
– Ну и правильно! – фыркнула Морган. – Вот тряпка, откровенно говоря… По мне, так он страдал комплексом неполноценности. И неудивительно, что вместо того, чтобы найти женщину своего возраста, он клеил юных школьниц.
Я напрягалась с каждым ее словом. Воспоминания неумолимо накатывали одно за другим. Последние несколько лет я на
