с репейниками в свалявшейся шерсти. Пока ошарашенно оценивала свою подсознательную зависимость от Гордона, бестактный Иван продолжал добиваться видеосвязи.
Машинально обернулась к зеркалу:
– Ого! Вот это пугало! Ах ты, имиджмейкер! Своей гормональной патологией ты основательно меня деморализовал! – я заходилась в хохоте, а достоинство уже реабилитировалось к жизни. Ему на помощь стремилась независимость. – «Я умираю без тебя». Да у парня выраженный некроз мозговых клеток! – Я так смеялась над собственной наивностью, что дошла до икоты. – «Никакого телесного контакта!» Ой, больно-ой! И это у меня-то навязчивый страх прикосновений? – Запив водой истеричную икоту, со звенящей трезвостью вынесла вердикт. – Я не сломалась без Марка. И Гордон – не повод.
Экс-отмороженная леди открыла окна и устроила глобальный сквозняк в эркере. Пронизывающий ветер каплями дождя остужал лицо. Я вдыхала свежий влажный воздух, выдворяя запах Гордона из комнаты, памяти и телефона.
Погода совсем зациклилась на мокрой теме. Конкуренцию ливням составляли, разве что, порывы ветра. Но матушкино меню для отъявленного чревоугодника вынудило навестить двухэтажный супермаркет. В ушах наушники, громкость на максимуме. Ни консультантов, ни покупателей. Изучая этикетки на благородных винах, я потянулась за шотландским виски и… вздрогнула.
Несмотря на бледность, пугающее выражение лица и мутные глаза, застывший напротив молодой человек не был лишен респектабельности.
– Стас! – Я избавилась от наушников. – Рада тебя видеть. Как твои дела?
Напряженный сосед по поселку хмуро кивнул. Я не видела его с того самого инцидента и страшно неловко себя чувствовала. О прежних непосредственных отношениях можно было не вспоминать. Выступая номинальным приятелем, Стас Шульгин до этого никогда не позволял себе подобных пьяных сцен. Участие Гордона в этой неприятной истории делало наши отношения еще более натянутыми.
Не ошиблась. Опуская формальное приветствие, от меня потребовали:
– Ты без своего конвоя?
– Пожалуй, мне пора. Рада, что у тебя все хорошо, – я уже разворачивалась, но меня остановили самым бесцеремонным образом:
– Так ты одна?! И у тебя праздник? А я помогу! – Стас преобразился. Глаза заблестели, на гипсовое лицо наползла широкая улыбка. Пока я проявляла чудеса сообразительности и косилась на его корзинку, меня уже подхватили под руку. Мой легкий плащ распахнулся, Стас застыл с открытым ртом. Алкогольного душка я не уловила, но нездоровый огонек в его глазах заставил насторожиться. Подтверждая мои опасения, Шульгин наклонился и прошептал елейным голосом. – Теперь-то я тебя не упущу. Едем, волшебница. Я на колесах.
Сосед выхватил из моих рук тележку, сложил в нее свою практически пустую корзину и уже правил к кассам. В его действиях сквозило отчаянное сумасшествие. Учитывая неблагополучный опыт отношений, обострять ситуацию не имело смысла. Я постаралась придать голосу добродушный
