в убежище Лоры. Майлз тоже может пострадать, а ведь он вообще ни при чем… Эта мысль, наконец, и вывела Лору из оцепенения. Заставила действовать.
Она прижала пальцы к шее богини, чтобы проверить пульс. Божественный ихор пока оставался красным, как человеческая кровь, и скапливался вокруг кроссовок Лоры. «Вот дерьмо», – подумала она, впервые за много лет чувствуя беспомощность. Придется спрятать Афину в доме. И как можно скорее.
– Никакой полиции! – выпалила Лора. – Она… у нее нет страховки. – Лора надеялась, что теперь Майлз перестанет задавать вопросы. – Можешь отпереть дверь и помочь мне занести ее внутрь?
Лора попыталась подсунуть руку под шею Афины. Даже в образе смертного богиня была почти двух метров ростом. От дождя и крови ее тело стало мокрым и скользким. Они с трудом втащили ее в холл и уложили на черно-белую плитку пола. Оставив Майлза с Афиной, Лора помчалась наверх, достала из бельевого шкафа темные простыни и полотенца и сбросила их вниз.
Спустившись обратно в холл, Лора захлопнула ставни эркерного окна, превращая помещение в крепость, а Майлз включил свет.
В экране телевизора, висевшего над камином, все отражалось как в черном зеркале: Лора отодвинула в сторону кофейный столик, Майлз расстелил простыни, и Лору вдруг пронзила мысль, что она схватила белье, которое принадлежало Гилберту.
– Что происходит?! – восклицал Майлз, когда они переместили тело богини на простыни. – Лора, я серьезно, что, черт возьми, происходит?
Богиня застонала. Взгляд Лоры метнулся в сторону парадной двери: порог и пол были вымазаны кровью. Похоже, у них еще одна очень большая проблема.
– Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал, – быстро проговорила Лора, опускаясь на колени возле Афины. – Сходи к мистеру Эррере и попроси у него отбеливатель. Возьми как можно больше, сколько есть… Постой. Нужен не обычный отбеливатель, а кислородный, если только у него такой есть.
– Кислородный… что? – растерянно переспросил Майлз.
– Кислородный отбеливатель, все, что у него есть, – медленно повторила Лора. – Скажи, чтобы записал на мой счет.
– А что, в магазинах записывают на счет? – удивился Майлз.
– Иди. – Лора указала ему на дверь. – И поторопись.
Майлз выглядел настолько ошарашенным, что даже не стал возражать. Снова закашлявшись, он перепрыгнул через лужу крови, и дверь за ним захлопнулась.
Привычные запахи лаванды и дерева, наполнявшие дом, растворились в горячем зловонии крови. Лора перевернула богиню на спину, разорвала тунику, чтобы увидеть рану, и кровь залила ее пальцы.
– Проклятье, – прошептала она, чувствуя, как сводит живот.
Печень и почка были проколоты. Знакомый почерк: такие профессиональные раны наносили леайны[18] – молодые женщины, которых посылали охотиться на богов. Раненую добычу они доставляли главе клана, и тот добивал жертву.
Лора прижала к ране полотенце, пытаясь остановить поток крови.
– Очнись. Очнись!
Глаза
Leaina – в переводе с греческого означает «львица». Предположительно реально существовавший исторический персонаж, гетера, афинянка, которая предпочла смерть предательству, откусив себе язык перед пытками. В честь нее на Акрополе была установлена статуя львицы без языка.
