котёл!
Чернее сажи! Да, неоспоримо!
Он чёрен, как черна бывает ночь,
Когда замажут тучи ясный месяц
И на небе не видно ни звезды,
И пахнет мрак невзгодами и снегом.
БРАБАНЦИО
О, горе мне! Родригес, отвечай!
Они хотя б обвенчаны?
РОДРИГЕС
Да что вы!
Обвенчаны? Вот тут уж мой черёд —
Зачем? – к вам вопросить недоуменно.
БРАБАНЦИО
Воистину, пока не грянет гром…
Вот каково отцом-то быть, Родригес!
Зачем ее тебе не отдал я!
РОДРИГЕС
Опять «зачем»? Ан поздно сокрушаться!
Необратимость…
БРАБАНЦИО
Как она могла?
Как ухитрилась? Как не побоялась?
Убью обоих. Где их отыскать?
Ты знаешь или нет?
РОДРИГЕС
Примерно знаю.
В постели будут оба до утра.
БРАБАНЦИО
Родригес, полно! Хватит измываться!..
Кого ловить? Откуда помощь звать?
Собрать родных… для вящего позора?
Пожаловаться дожу?
РОДРИГЕС
Может быть.
Но лучший выход – всё-таки убить!
Убить обоих, смыв преступной кровью
Девичества поруганного кровь.
БРАБАНЦИО
Родригес, друг, не говори красиво!
Веди!
РОДРИГЕС
Идём! (В сторону) Ага! Теперь я – друг. (Дальнейшее громогласно)
Ну, так и быть, дорогу укажу вам
К межрасовой их оргии гнезду.
БРАБАНЦИО
Надеюсь! Где мой меч? Сюда несите
И в ножнах мне на чресла повяжите!
Слуги препоясывают чресла Брабанцио огромным мечом
В неверном свете факелов все уходят.
КАРТИНА II
Другая улица в Венеции, возле ресторации, служащей на время резиденцией генералу Отелло. Входят Отелло и его люди с факелами.
ОТЕЛЛО
А Йаго где? Куда он заспешил?
Никто не знает? Где мой верный Йаго?
Представьте, он признался мне сейчас,
Что, хоть война по локоть обагрила
Его в крови им конченных людей,
В душе он добр и сетует на это,
И злится, оттого что незлобив.
Поскольку, мол, Брабанцио зарезать
Он так и не сумел по доброте,
А ведь по ходу раза два хотелось!
Не правда ль, уморительный чудак?
Его послал я, чтоб утихомирить
Моей жены сановного отца
И как-нибудь склонить скорее к миру
И чтобы
