и по тесситуре более подходил к мужским голосам, ну, или же мне просто хотелось в это верить.
Женоголосый «старик» что-то безудержно бормотал, будто исповедовался, а местами поучал своего безропотного собеседника. Собеседник же упорно не отзывался.
Переведя дух, я решил, что невидимый болтун, либо законченный сумасшедший и разговаривает сам с собой, либо общается с домашним животным, вроде собаки или кошки. Предполагаемое животное в один миг вызвало жалость, потому как увещевания «хозяина» выходили настолько длинными, эмоциональными и даже хамоватыми, что воображаемый, к примеру, кот, выглядел героическим слушателем, достойным множества похвал и вкусных наград.
Смысл этих рассказов понять было сложно. Стена, разделявшая меня с разговорчивым соседом, скрадывала артикуляцию и дикцию. Но постепенно мой слух заметно окреп, приноровился и я сумел кое-что разобрать:
– Опять ничего не съел! Разогревать больше не буду! – вкрадчиво говорил голос.
Или:
– Молчишь всё?! Хоть бы слово сказал…
Поставив вещи и немного оглядевшись в новом жилище, я решил более не услаждать себя соседскими бреднями и пойти прогуляться в город. Уж больно давно я ждал этого дня. Хотелось тотального расслабления, примитивного безделья, возведенной в культ лени.
А город кипел и все то, что я мечтал увидеть, почувствовать, выплеснулось, а затем и накрыло меня девятибалльной волной.
Здесь смешалось всё: фруктовый коктейль запахов, доносящийся с рынка, передвижение людей разного окраса и калибра, ненавязчиво шумящая, будто подгоняющая отдыхающих к морю, река Дерекойка. Гривны, рубли, доллары, дымящаяся кукуруза, сахарная вата. Извечно дорогой инжир, дешёвая пемза. Плачущие по поводу и без, дети. Такси разных пород, вездесущие таксисты, готовые отвезти тебя хоть на обратную сторону Луны. Предлагаемый повсюду самодельный коньяк, домашние вина и прилагающийся к ним суджук с бастурмой…
Я брел по дорогам воспаленной Ялты, рассеяно смотрел по сторонам, укрепляясь в мысли, что всё это закипающее курортное безумие приобрело огромное значение лишь от того, что совсем рядом, огромным затаившимся зверем, распластав во все части света гигантские члены, лежало море.
«О, Господи – чуть не воскликнул я, пропуская сквозь себя пряную ялтинскую суету, – как же я решился отдать себя на растерзание этому городу?! Все-таки риск – благородное дело!»
Прошло полтора часа. Удостоверившись, что все мои мечты и фантазии вполне реальны, я, уставший и счастливый возвратился домой. Не успев пригубить бокал, только что купленного по дороге хереса, я вновь услышал знакомый голос:
– Сегодня будет прохладно, да и дождь ночью обещали… Одетым поспишь… Как же я вымоталась с тобой…
«Старуха! – чуть не воскликнул я, расслышав вполне чётко предпоследнее слово, – ничего
