я решил, что с этой буржуазией есть не буду, и пошёл к выходу из здания, надеясь перекусить в каком-нибудь районном общепите. Выбор мой между пресмыканием перед властями предержащими и свободой мнения был, казалось мне, однозначен. И он, выбор, даже потешил и возвысил в собственных глазах тщеславную сущность моего эго.
Я вышел на улицу и огляделся. Подтаявшие весенние дороги районного центра не располагали к пешему передвижению. Одноэтажные дома, находящиеся вокруг здания районных заседаний, ничем не напоминали какие-либо продуктовые точки. Да и людей-то на улице было мало, если не сказать, что не было вообще. И я очень обрадовался, когда увидел приближающуюся ко мне, идущую мимо здания местных советов, даму – ну точно! – средней окружности.
– Скажите, пожалуйста, где у вас здесь находится столовая или, на худой конец, магазин продуктовый.
– Магазин у нас есть, здесь недалеко, через дорогу. Но сегодня, я смотрю, он не работает. Может, Нинка-продавщица заболела. И столовая есть, рядом с молочным комбинатом.
– Это далеко?
– Да нет, километра четыре-пять отсюда. Кто их считает, эти километры, мы ходим туда на работу.
– А на каком автобусе туда доехать?
– Какие автобусы? У нас тут нет маршрутных автобусов… Пешком…
Я так расстроился, что даже забыл поблагодарить случайную прохожую, постаравшуюся помочь мне своим участием…
У меня не оставалось никаких вариантов. Ещё немного, и еда начала бы мне мерещиться, как миражи. Не хватало ещё, чтобы приснились колбасы и котлеты, подливы, макароны и картофельное пюре, которые вдруг на вершине галлюцинаций я почувствовал бы, как виртуально поглощаю с огромной скоростью и аппетитом.
Я перерешил своё решение. Не то чтобы пошёл на попятную, смирившись с участью не имеющих выбора. Кто-то из великих сказал, что нельзя отменять свои решения, но можно принять другие.
Я просто сказал себе: почему это я не могу поесть на законных основаниях на этом банкете? Я на работе. А деньги на послесовещательную трапезу выделены из бюджета.
Я повернул назад в здание. Вошёл в зал, из разных углов которого, да и из центральных частей, на меня удивлённо посмотрело несколько пар глаз. Я обратил внимание на сдвинутые, как на деревенских свадьбах, столы и массы яств, расставленные на них. Но прежде всего я почувствовал взгляд Валентины Львовны. Взгляд ошарашенного чем-то человека. Казалось, даже её платье в яркий горошек, засияв новыми переливами, выказало удивление моему появлению. Наверное, она ждала, что я брошусь на колени и начну умолять принять меня в свои буржуинские ряды, чтобы мог отведать трапезу совместно с высоким ареопагом представителей министерства.
Но как личность творческая, с неожиданными решениями складывающихся ситуаций, похоже, я оказался непредсказуемым, неблагодарным и беспардонным… с чьей-то точки зрения.
Я снял куртку, повесил на вешалку у входа. И прошёл в середину
