они явились… втроем. С ними была… наверное, Ханна. Короче, курица какая-то в черных одеждах, через которые ни лица, да вообще ничего видно не было, кроме белых кроссовок китайской марки Adibas.
Да и вообще, смотреть некогда было – мужчины работали. Потому, ее в уголке поставили, чтобы не мешалась в серьезных делах и под руки не попадала.
Ну сами посудите, какая женщина в реальном восточном гараже может находиться?! Правильно, разве что невидимая. Вот она и должна была быть в темном уголке именно такой. Тем более в своем черном маскхалате.
Ее папаша раскочегарил аппарат, надел маску железного человека и с умным видом сказал:
– А ну ка кыш все! Не мешайтесь! Учись – молодежь, пока я жив! – положил бак посередине сарая и приступил…
– Вот ведь хорошо, как сказанул! Ну натуральный пророк… – благоговейно прошептал Бо.
Но… бак то ведь был хоть и худым, да маленько бензина в нем осталось. Стоял полдень, жарко было, как в аду. В общем к чему я это все говорю? А к тому, что бензин в таких условиях очень хорошо испарялся. Так что бак наполнился очень и очень взрывоопасными углеводородными парами. А тут открытое пламя сварочного аппарата, ну и сами понимаете…
БАБАХ был громким!!!
Точнее – оглушительно-разрушительно-сногсшибательно громким БАБАХом!!!
Морда железного человека вместе с самим сварочным аппаратом пробили крышу и улетели в неизвестном направлении. Сам горе-сварщик был отброшен взрывом и вынес вместе с собой, а может самим собой ворота. Благо они были деревянными и довольно ветхими.
Парней и Ханну по стенкам приплющило. Сарай крепким оказался, в целом он устоял, не развалился. Не совсем целым конечно устоял, но все же, справедливости ради замечу, полностью же не развалился!
На этот грохот сбежалась вся деревня. Думали, что американская ракета по-случайке залетела.
Оказалось все прозаичнее – всего лишь свои шалили… Ну, а раз так, тогда это еще ладно – ладно, что свои эти отделались еще легким испугом, а не разлетелись клочками по горным закоулочкам, вот что главное.
А все почему? Да потому, что бензина в баке мало было, чтобы третью мировую начать. Было бы больше, тогда все могло быть. Но это не точно – точно говорю!
Стали сельчане стали приводить бедолаг в чувство. Первыми очухались парни и Ханна, ведь находились дальше от эпицентра взрыва. Как только они пришли в себя, все втроем бросились к папочке-сварщику.
Ханна скинула паранджу, точнее, дымящиеся лохмотья, что от нее остались, и собиралась уже было зарыдать. Но рано… Он взял, да и очухался, потряс головой, потер уши и как заорет:
– Да все со мной нормально! Где эти бараны недоделанные! Я их сейчас размотаю! Дайте мне Калаш!!!
– Тихо, тихо, брат!!! Успокаивал теперь его уже сам Старейшина… Тебя маленько контузило… Давай ка мы тебя домой перенесем?!
– А, чего?! Чего ты шепчешь?! Громче говори! Не слышу ничего! – продолжал орать он.
Но
