Да. Вы смотрите в корень, хотя и хулиган… иногда. Да. Вы, конечно, правы, уважаемое 32-индиго. Тщательно и точно организованная противофаза… Но даже учитывая, что встретиться этим двоим помогли… Тем не менее, нам придется остановиться на этой истории подробнее, Воинство. Это важный момент в женской жизни. Внимайте.
IX
Лакомкин! Это вам была не Светлана!
Лехе тогда двадцати еще даже не было. Он учился – если это можно так назвать – на третьем курсе театрального института. Лехин приятель Васька с режиссерского подрядился на небольшую подработку – дважды в неделю вести на риткином факультете некоторое подобие театральной студии. И попросил Леху пару первых раз сходить с ним, для фасону и смелости. Васька был маленький, плюгавый и стеснительный, а Леха – совершенно типичный голливудский красавчик, мечта любой пэтэушницы: широкоплечий кудрявый шатен с узкими синими глазами (за которые Ритка потом почему-то прозвала его Скифом), – при этом милый, улыбчивый, обаятельный и не без зачатков интеллекта. Васька правильно прикинул впечатление, которое Леха должен был произвести на преимущественно женский факультет, и пообещал приятелю, что выбор будет велик. А уж что Леха умел делать, так это играть в романтические отношения.
Вопрос в данном случае стоял в таком виде: как выбрать ту, с кем играть. Скорее всего, подписавшись Ваське помочь, Леха готовился купаться в обожании, и никак не был готов к серьезной борьбе за даму. Именно поэтому на него неожиданно сильное впечатление произвело первое появление мадемуазель Маргариты Летичевской. В течение пятнадцати минут в комнату, где Васька и Леха собирались знакомиться с заинтересованными студентами, входили, вбегали и вплывали девушки-девушки-девушки – всех мастей, размеров и фасонов. А в последнюю минуту в дверях появились два привлекательных молодых человека, которых явно совсем малолетняя рыжая девица с ослепительными черными глазами одновременно держала под руки (Смирновского слева, Залесского справа). И по рядам уже усевшихся девушек-девушек-девушек прошелестел легкий вздох дистиллированной язвительной зависти-зависти-зависти.
Леха был не новичок в таких делах, он немедленно услышал зов боевой трубы. Труба играла зорю с такой силой, что отголоски донеслись до всех, находившихся в комнате. Леха не запомнил в тот раз ни одного лица – он ни разу не отвел от Ритки совершенно телячьего взгляда.
И пошел в атаку.
В радиусе пяти окрестных факультетов, кажется, не нашлось бы ни одного человека, который не следил бы за этой великолепной военно-романтической кампанией. Тут были и бросаемые к ногам бесчисленные цветы, и страстные признания-граффити на стенах, и серенады – все-таки будущий актер! Тут была нежная забота, укутывание и подкармливание на каждом шагу, и эффектные сцены с переноской на руках туда-сюда, и ночевки под окном, – в общем, полный комплект донжуанских безобразий.
Куда там было устоять романтической
