автоматически – рефлекс человека, несмотря на весь свой жизненный успех оставшегося простым, дружелюбным рубахой-парнем, чем и гордился. Но теперь, когда он вспомнил их отношения в колледже, от перспективы приезда Чарли ему стало не по себе.
– Он был парнем из богатой семьи, – сказал Эрл. – Одним из тех, – в его голосе послышалась горечь, – у кого было все. Понимаешь?
– Ну, милый, ты ведь тоже не за дверью стоял, когда они напивались до поросячьего визга, – напомнила Мод.
– Это да… Но когда доходило до денег, моим уделом были официантская куртка и швабра.
Она посмотрела на него сочувственно, и это подвигло его до конца излить душу.
– Знаешь, Мод, для человека не проходит бесследно то, что он вынужден прислуживать своим сверстникам-приятелям, прибирать за ними, видеть, как они, шикарно одетые, с полными карманами денег, отправляются летом на какой-нибудь курорт, в то время как он должен работать, чтобы оплатить следующий год обучения. – Эрл сам удивился тому, насколько разволновали его эти воспоминания. – А они смотрят на тебя сверху вниз, словно с людьми, которым не поднесли богатство на серебряном блюде, что-то не так.
– Слушай, меня это просто бесит! – воскликнула Мод, возмущенно расправив плечи, словно хотела защитить Эрла от тех, кто унижал его в колледже. – Если этот великий Чарли Фримен так гнобил тебя в былые времена, зачем нам теперь принимать его у себя дома?
– Да черт с ним! Нужно простить и забыть, – хмуро отмахнулся Эрл. – Меня это больше не колышет. Похоже, ему хотелось встретиться, и я постарался вести себя так, как подобает доброму старому приятелю, несмотря ни на что.
– А чем занимается теперь высокородный и могущественный Фримен?
– Не знаю. Наверное, чем-нибудь важным. Он поступил на медицинский факультет, а я вернулся сюда, и мы как-то потеряли друг друга. – В порядке эксперимента Эрл нажал кнопку на стене. Из полуподвала послышалось приглушенное завывание и щелчки, это техника взяла на себя контроль за температурой, влажностью и чистотой окружавшей его атмосферы. – Но не думаю, что у Чарли есть что-нибудь лучше этого.
– А что конкретно плохого он тебе делал? – настаивала все еще возмущенная Мод.
Эрл отмахнулся. Никаких особых происшествий, о которых можно было рассказать Мод, не было. Такие люди, как Чарли Фримен, демонстративно не делали и не говорили ничего, что могло унизить Эрла, когда он обслуживал их в столовой. И тем не менее Эрл не сомневался, что они смотрели на него свысока, и мог поспорить, что, когда он не слышал, они говорили о нем и…
Эрл тряхнул головой, отгоняя мрачное настроение, и улыбнулся.
– Ну, мамочка, как насчет того, чтобы пропустить по рюмочке, а потом совершить экскурсию по дому? Если мне предстоит показывать его Чарли, лучше заранее узнать, как работают эти штучки-дрючки, а то он подумает, что старина Эрл в таком антураже чувствует себя не хозяином, а отставным швейцаром или официантом. Господи, опять телефон звонит! Вот они,
