одетая в пижаму и с пучком на затылке эта блондинка оставалась красавицей. Сивилла стояла под бледным фонарем, освещавшим крыльцо, и выглядела опустошенной, словно только что плакала – по щекам ручейками стекала тушь.
– Можно мне войти? – спросила она сдавленным голосом.
– Да, конечно.
– Это пицца? – крикнула Лекса, подходя к двери. – Сивилла!
В следующий момент девушка разрыдалась.
Лекса и Персефона обменялись взглядами и тут же обняли Сивиллу, пока та всхлипывала.
– Все в порядке, – прошептала Персефона, пытаясь ее успокоить.
Ей показалось, она чувствует боль и смущение Сивиллы, хотя богиня никогда прежде не улавливала эмоции других людей. Словно тени, они скользили по ее коже – трепет грусти, удары ревности и бесконечный холод.
«Как странно», – подумала Персефона. Она отстранилась от этих ощущений, чтобы сосредоточить все внимание на Сивилле.
Они еще немного постояли, обнимаясь, в тесном кругу, пока Сивилла не овладела собой. Лекса отошла первой и налила Сивилле бокал вина, а Персефона тем временем отвела девушку в гостиную и дала ей коробку с салфетками.
– Простите, – наконец произнесла Сивилла, дрожащими руками принимая бокал. – Мне больше некуда было пойти.
– Мы всегда тебе рады, – сказала Персефона.
– Что случилось? – спросила Лекса.
У Сивиллы затряслись губы, ей не сразу удалось заговорить.
– Я… я больше не оракул.
– Что? – удивилась Лекса. – Как можно перестать быть оракулом?
Сивилла родилась с определенным пророческим даром, включавшим предсказание будущего и провидение. Персефона также знала, что Сивилла могла видеть нити судьбы, которые она называла «цветами», когда говорила Персефоне, что им с Аидом суждено быть вместе.
Сивилла откашлялась и сделала глубокий вдох, но, когда она заговорила, ее голос надломился.
– Я обещала себе больше не плакать из-за этого.
– Сивилла… – Персефона взяла ее за руку.
– Аполлон уволил меня и отобрал дар предвидения, – объяснила она. Она грустно рассмеялась, вытирая глаза, потому что слезы продолжали катиться у нее по щекам. – Как оказалось, нельзя без конца отказывать богу без каких-либо последствий.
Персефона не могла поверить в услышанное. В голове у нее всплыли слова Сивиллы о ее отношениях с Аполлоном. Все, включая ее близких друзей Ксеркса и Аро, считали их любовниками, но Сивилла рассказала им с Лексой, что ее никогда не интересовали отношения с богом музыки.
– Он хотел, чтобы мы стали больше, чем друзьями, а я ему отказала. Я наслышана о его прошлых отношениях. Все они заканчивались катастрофой. Дафна, Кассандра, Гиацинт…
– Так, давай-ка еще раз, – произнесла Персефона. – Этот… ребенок-бог малость взбесился, потому что ты отказалась с ним встречаться, и лишил тебя твоей силы?
– Тсс! – Сивилла огляделась, явно испугавшись,
