надвигающийся на её маленький островок-ресепшн живой эсминец в виде Набекрень.
– Где мне найти Пусечку? – поинтересовалась совершенно спокойно Ольга Прокофьевна.
– Она у психотерапевта, – облегчённо выдала девушка и указала на дверь.
В кабинете Набекрень застала той-пуделя, лежащего на шёлковой подушке рядом с нетронутой миской дорогого собачьего корма. Рядом с ней крутился маленький усатый врач, который уговаривал собачку поесть.
– Пусечка? – обратилась Набекрень к собачьему мозгоправу.
Тот нервно замотал головой.
– Леопольд Валентинович, – прошептал он.
– Да я про собаку.
– Ах да, это – Пуся, – показал врач на меланхоличное создание.
– Я её забираю.
– Нет-нет, что вы! – запротестовал врач. – Нельзя! Она весь день ничего не ела. – Он поджал губы, словно извиняясь за то, что до сих пор не достиг результата. – Вот если вы оплатите ещё сутки… Уверен, я смогу добиться прогресса!
Ольга Прокофьевна отодвинула стоявшего на пути врача одним мизинцем и подошла к собаке:
– Ешь и пошли, – сказала она таким гипнотическим голосом, что не только собака приступила к обеду, но и сам врач машинально потянулся к столу, где у него лежали собачьи консервы.
Поводка у Ольги Прокофьевны не было, Пусечка замечательно умещалась в кармане её плаща. Там собаке было тепло, сухо и пахло фаршем.
На почте Набекрень отказывались выдавать посылку без оригинальной подписи получателя. Женщина уважала представителей рабочего класса и, как её ни провоцировали на конфликт оператор и директор почтового отделения, она была холодна и максимально вежлива – как удав перед своей жертвой. Когда ситуация, казалось, уже зашла в тупик, а план Кати активно претворялся в жизнь, Ольга Прокофьевна достала свой главный козырь.
Небольшой свёрток из фольги лёг между оператором и Набекрень. Когда женщины по ту сторону перегородки начали оповещать о том, что уже вызывают полицию, Прокофьевна быстро развернула фольгу, которая скрывала пластиковый контейнер. Когда она открыла крышку, раздался ароматный взрыв. Горячие котлеты, из которых буквально сочился сок, вызвали эффект массового поражения. Из строя вышли все три оператора и одна представительница банка. Подписи были поставлены самой директрисой, а посылка выдана в течении десяти секунд.
Набекрень разогнула ещё один зуб на граблях.
Ольга Прокофьевна никак не могла взять в толк, почему ужин должен быть приготовлен перед родительским собранием – всё же остынет. Да и школа Платона находилась в тридцати шагах от почты, а хозяйский дом – в другом конце города. Она не знала о коварстве Кати, которая хотела таким образом её вымотать.
Шаг пришлось ускорять. Ольга Прокофьевна набрала определённую скорость и держала её до самого дома, словно шла на круиз-контроле. По пути она зашла в гипермаркет и, не останавливаясь, закупила все необходимые продукты.
