Что-то подвешивал к потолку в сенцах, что-то прятал в погребе, что-то на чердаке. Ходил – и всё той же осиновой палкой постоянно грозил своим многочисленным внукам. Издалека – потому что ему было не угнаться за этой оравой. Ходил кругами, чтобы не пропустить очередной налёт на охраняемый объект. Но силы его были малы против армии голопузых и необузданных детей. Вылазки за запретным плодом, который всегда слаще, происходили бесконечно. Идетям попадало уже не от деда, а от родителей.
А в основном родителям было не до детей. Они помогали старикам по хозяйству, на сенокосе, в поле, собирали грибы-ягоды. А хозяйство в то время было большим: свиньи, коровы, козы, бараны, конь, куры, утки, гуси, кошки, собаки… И все просили есть, пить, требовали ухода, выгула, стрижек и много чего ещё. Как со всем этим управлялись бабушка и дедушка – непонятно! Но это было тогда в порядке вещей.
Мне нравились летние каникулы в деревне. Здесь я чувствовала себя в своей тарелке. Никто не мешал моей независимости. Я, упрямая и строптивая, как козочка, была никому практически не нужна. Все были заняты делами. А моя вредность оставалась без должного внимания. Так и носилась я с ней, как своенравная птица галка.
Мы всей беспризорной толпой убегали за сосняк на речку и могли там существовать весь день. По дороге на речку надо было преодолеть огромную лужу. Её называли Байкал. Байкал – это экзамен на смелость, выносливость, решительность. Если первый раз получилось пройти его, то дальше уже не страшно. Если замешкался, струсил, увяз в тине – всё пропало. Толпа галопом уносилась к реке, не дожидаясь «слабака». Пощады не было!
Слабому не место в деревенском коллективе. Однако я не сразу преодолела это препятствие: рыдала, падала в мутную воду, вязла. Но потом сообразила: бежать надо, быстро бежать! Как все! Почти лететь над коварным болотцем, не высыхающим даже в жару.
Ели мы всё подряд – корешки каких-то цветов, побеги трав и сосны, ягоды и листья. Вечером баба Елизавета наливала в корыто ледяной воды из колодца, заставляла всех мыть ноги. Это было самое нелюбимое занятие за весь день! Наевшись до отвала яичницы с салом и хлебом, падали на прохладные одеяла, постеленные на пол в чистом доме и укрытые ситцевыми цветными простынями, – и тут же засыпали мёртвым сном. А утром на столе в летней кухне, под белым вышитым рушником, нас уже ждала трёхлитровая банка парного молока и каравай горячего хлеба. Мы жадно рвали на куски свежий ароматный хлеб, запивали его густым молоком и громко смеялись над образовавшимися молочными усами, показывая друг на друга пальцем.
По сей день помню все запахи тех летних дней. И понимаю, сколько любви, терпения было в сердце и душе бабушки Лизы и деда Марка. Иногда я отбивалась от общего стада ребятни, обидевшись непонятно на что и за что. Бродила по двору среди кур и гусей и придумывая новый план вливания в коллектив. Мой характер, упрямый и настырный, брал надо мной верх. И я училась уже с детства его обуздывать.
В
