в Москве и Петрограде вышел «Учебник истории» Екатерины Замысловской (1874-1941).
До революции Замысловская сотрудничала в литературных журналах под псевдонимом «Вадим Таёжный» и руководила подпольными марксистскими кружками, была хорошо знакома с Есениным, Клюевым, Горьким. Автор первого советского учебника истории умрет в январе 1942 года от голода в блокадном Ленинграде.
Учебник Замысловской состоял из небольших рассказов по истории от древней Руси до конца 1917 года. Учебник включал иллюстрации, был написан доступным языком и в конце, впервые в практике, содержал методические рекомендации для учителя. Замысловская еще оперировала традиционными для дореволюционной историографии понятиями: «призвание князей», «смутное время» и тому подобное, но в учебнике уже присутствовали элементы классового подхода. Например, смутное время Замысловской именовалось так: «Гражданская война, как теперь бы мы сказали, вызванная обостренной борьбой классов тогдашнего общества…»
Однако в начале 20-х годов в СССР на целое десятилетие взял верх принципиально иной подход к истории вообще и школьному ее преподаванию в частности. Временно победила так называемая «историческая школа Покровского», а в начальной и средней школе историю заменило «обществоведение». Основой этого курса была изданная Покровским в 1920 году «Русская история в самом сжатом очерке» это не был школьный учебник в прямом смысле слова, но в ближайшие годы он переиздавался 15 раз и стал основным источником и пособием истории – «обществоведения».
Исторические концепции Покровского, с его по-своему понятым марксизмом, определяли советскую историческую науку до начала 30-х годов. Некоторые принципиальные моменты, впервые сформулированные Покровским, присутствуют и в современной, только что опубликованной концепции единого учебника истории – например, февраль и октябрь 1917-го характеризуются, как единая революция, совершенно в духе Покровского.
Именно Михаилу Покровскому, крупному и очень интересному историку начала XX века, принадлежит знаменитое высказывание: «История есть политика, опрокинутая в прошлое». В советской исторической науке тех лет дореволюционная апологетика сменилась столь же однобоким критиканством и разоблачительством прошлого. Одновременно вульгаризированный «марксистский» подход перегнул палку и по форме подачи истории – если до революции она сводилась, прежде всего, к монаршим персоналиям, то в 1920-е годы господствовал чрезмерно схематичный, «социологический» подход, вплоть до полного исчезновения личности из истории. Например, выступления декабристов объяснялись развитием российского «торгового капитала» и колебаниями экспортных цен на зерно.
Однако, при помощи такой обезличенной, «экономической» и сугубо разоблачительной истории было затруднительно мобилизовывать народные массы на развитие и защиту «социалистического Отечества». Одних революционных посылов и апелляций к схемам классов и социально-экономических
