не впускали. Озябший на ветру, он ждал и что-то снова говорил, пока наконец не вышел охранник. Иван показывал ему удостоверение и опять что-то объяснял.
Надежда смотрела на него, прислонясь виском к стеклу, и ничего, кроме бабьей жалости, не испытывала.
– Поехали, – скомандовала наконец водителю и взглянула на проплывающий мимо салон для новобрачных.
Тот с пониманием вздохнул и вырулил на дорогу…
Таксист сочувствующе поглядывал на пассажирку в зеркало заднего обзора.
– Возле углового дома остановите, – попросила Надежда.
Машина остановилась. Она подала деньги.
– Вас подождать? – вдруг спросил таксист.
– Нет, спасибо.
– Но вы ведь не здесь живете?
Она насторожилась, чуть поспешно отворила дверцу, бросила грубовато:
– С чего вы взяли?
– Обычно просят подвезти к подъезду…
Надежда захлопнула дверцу и не оглядываясь направилась во двор.
Синие ветреные сумерки, низкие тучи, предчувствие холодного осеннего дождя…
Во дворе того самого сталинского дома Надежда не спеша прошла мимо одного подъезда, а возле другого, среднего, остановилась, дернула за ручку – нет, кодовый замок…
Она отошла в глубь двора, остановилась и посмотрела на окна четвертого этажа с балкончиком.
Только в трех окнах было темно…
Надежда с оглядкой приблизилась к одной из «ракушек», но тут из подъезда вышел мужик с мусорным ведром и спугнул ее. Она отступила к качелям, проверила платочком, чисто ли деревянное сиденье, села и начала тихо раскачиваться.
И вместе с нею раскачивались три темных окна…
Потом ей стало холодно, замерзли руки на железных прутьях. Она остановила качели и принялась дышать на пальцы. На улице зажглись фонари, отчего во дворе стало еще темнее. Надежда порылась в сумочке, нашла фонарик-зажигалку, попробовала – горит. Затем осторожно пробралась к «ракушке», огляделась и, прильнув к щели, посветила…
В жестяной коробке стоял синий джип с тремя дверцами.
Она выключила фонарик, взглянула еще раз на темные окна и застучала каблучками по асфальту.
Такси возле дома не было. Надежда постояла у бордюра и направилась за угол, на более оживленную улицу, вспомнив, что заметила там остановку городского транспорта.
От рекламы и фонарей было светло, однако после темноты двора ей показалось, что фары машин слепят и выбивают слезу. Она несколько раз взмахнула рукой – никто не останавливался. Достала платок, стала промокать глаза и вдруг поняла, что это идет дождь…
Охранник так и не открыл и шагом бывшего вояки удалился в особняк. Иван пнул калитку, отошел от забора и, спрятавшись под деревья, начал осматриваться. Весь периметр забора явно находился под видеонаблюдением – на одном углу здания торчали камеры, однако с тыльной стороны к территории издательства вплотную примыкал детский сад, точнее, игровая площадка с пестрыми беседками
