знать как вы его делаете.
Вот ты идиот…
– Кофе? – удивилась она, посмотрев на меня с подозрением, как учительница, в класс которой пришел странный пацан и она не знает, идиот он или прикидывается. – Кофе у нас в пакетиках, растворимый. Сначала мы открываем пакетик, высыпаем содержимое в кружку, заливаем кипятком, берем ложечку и перемешиваем по часовой стрелке, вот так, – водила она карандашом, который достала из-за уха.
Ну все, дело можно считать провальным, я для нее точно идиот. Как делается кофе? В таком заведении как оно еще может делаться. Возьми себя в руки, говори как ни в чем не бывало, будто ты не совсем кретин.
– Принесите мне чашечку эспрессо, пожалуйста, – попросил я.
– Хренессо, – заржал хриплый голос.
Заржали все.
На моих щеках яичницу можно было жарить.
– Не обращайте внимания, – улыбнулась официантка.
– Я здесь первый раз.
– Я поняла. У нас нет эспрессо, и кофемашины тоже нет. Я могу вам принести только растворимый кофе.
– Отлично, – выдохнул я.
На ее бейдже выцветшей пастой значилось имя Нина.
– Есть что-нибудь будете?
– Нет, – сказал я. – Да, буду…
Если я выпью только кофе, то и уйду почти сразу, тогда мне с ней не поговорить.
– А что у вас есть?
– Сегодня на завтрак тост с сыром и омлет. Была и каша, но она закончилась.
Девушка заметно засмущалась, видно, ей было неудобно от скудности утреннего меню.
– Вот и замечательно, кофе, омлет и тост. Все принесите.
Она улыбнулась и ушла, а я не знал, куда себя деть. Сквозь табачную поволоку на меня «уставились» золотые зубы, перекатывающие сломанную зубочистку из одного угла рта в другой, изношенные ботинки отбивали какой-то ритм, черные пальцы с такими же почерневшими от грязи ногтями стучали по столешнице. Смотрели, отбивали, стучали, смотрели, отбивали, стучали… Я закашлялся от резкого сигаретного дыма, и этот чертов кашель никак не проходил.
– Ты какой-то дохлый, парень, тифозник, что ли? – спросил тот, что с зубочисткой.
Раздался ржачный гул.
Я промолчал и уткнулся в изрезанную ножичком, убитую временем столешницу. Все здесь было настолько изуродованным, что, казалось, не имело смысла чинить что-то одно, легче было сжечь это место. Я и не знал, что такие места существуют, что такие люди живут среди нас, на улицах я их тоже не видел. Они походили на настоящих работяг. Грузчики или шахтеры. Ей-богу, из окон своих теперь уже двух квартир я видел только людей с дипломатами и в выглаженных пиджаках, а единственные работяги, которые мне попадались, – это доставщики пиццы и чистильщики кондиционеров.
Кашель не унимался. Нина пришла с подносом, я отпил кофе.
– А комнаты для некурящих у вас нет? – спросил я.
– Вы здесь первый некурящий, – улыбнулась Нина,
