грудью на штурвал, она по-немецки вполголоса позвала его: «Эй, пилот!» Однако тот даже не шевельнулся. Кабинка второго пилота оказалась открыта, кровавый след пролегал от фюзеляжа до густого кустарника.
– Не лезь туда! – попытался остановить ее подоспевший лейтенант. – Фриц ведь и пальнуть может!
Однако, воинственно сжимая в руке нагайку, девушка ступила несколько шагов по следу и увидела на небольшой опушке раненого немца, рядом с окровавленной рукой которого лежали шлем и пистолет. Голова летчика, со слипшимися русыми волосами, покоилась на пологом, порыжевшем от выжженной травы холмике.
– Пилот, вы живы? – спросила Степная Воительница по-немецки.
Возможно, только потому, что до помутненного сознания летчика дошли слова, сказанные на родном языке, он довольно резко покачал головой, то ли пытаясь заглушить боль, то ли убеждая, что еще не умер:
– Кажется, еще жив. Но это всего лишь недоразумение. Где мой пистолет?
– Хотите стрелять в меня? – бесстрастно поинтересовалась Евдокимка.
– Что вы, фройляйн? – простонал пилот. – В себя, только в себя.
– Потерпите. Вас возьмут в плен и… вылечат, – девушка с трудом подбирала слова, хотя до сих пор считала, что немецкий язык в педучилище выучила неплохо.
– Найн плен, найн! – едва заметно покачал головой пилот, стараясь говорить по-русски. – Ихь стреляль себя.
– Зачем же сразу стреляться?! – сочувственно попыталась разубедить его Степная Воительница.
Но в ответ услышала по-немецки:
– Вы прелестны, фройляйн. Вы так прелестны… – сил пилота хватило только на комплимент. Дотянуться до пистолета он уже не смог.
3
Вслед за гестаповским «виллисом» Штубер со своими людьми спустился к усадьбе и уже через несколько минут стоял перед командующим 17-й армией генерал-полковником Куртом Швебсом.
– Мне представили вас, оберштурмфюрер, как командира диверсионного отряда при штабе группы армий, – ни минуты не стал терять командарм.
– Что совершенно неоспоримо, господин генерал, – несколько вызывающе подтвердил фон Штубер, заставив при этом фон Роттенберга снисходительно поморщиться.
Эсэсовец Штубер вел себя, как задиристый новобранец в противостоянии с добродушным фельдфебелем. Но вот, почему он нарывался на конфликт с командующим, этого гестаповец понять пока что не мог: ему казалось, что до сих пор эти два человека знакомы не были.
– Причем отряда, который уже отличился в боях с русскими в районе Могилевско-Ямпольского укрепрайона на Днестре[4], – счел необходимым добавить майор.
– Что еще более неоспоримо, – барон едва заметно прищелкнул каблуками, хотя столь любимое русскими белогвардейцами «щелканье» ни в войсках СС, ни даже среди офицеров вермахта, уже давно не практиковалось.
Офицер
Речь идет о мощном укрепрайоне, состоявшем из системы стационарных орудийно-пулеметных дотов, созданном на левом берегу Днестра еще в 30-е годы.
