категорически запрещалось! Потому как если он покатиться, то от человека даже мокроты никакой не останется. Но на них было удобно и они были тёплые. К концу смены мы с Серым даже умудрились выполнить дневную норму – счетчик показывал, сколько упаковок мы скинули вниз, где их грузили. Девчонки еле-еле сделали половину. В пять часов вечера мы уже тряслись в трамвайчике до своего общежития.
– Какие планы на вечер? – ко мне подсела Люда.
– Я бы по городу погулял.
– Согласна. Встретимся в клубе!
– ….???
– Ну, это так товарищЖеглов говорил, помнишь?
– Аааа! Это где: бабу не проведёшь – она сердцем видит!
Люда рассмеялась и погладила меня по усам.
– Ну рожа у тебя, Шарапов, ой, ну и рожаааааа!
Мы заржали в голос на весь трамвай. Так, под недовольные взгляды уставших пассажиров – в основном это были работники с комбината – мы доехали до дома, перекидываясь цитатами из фильмов…
Мы шли по Набережной Енисея, было прохладно и хорошо. Люда была в каком-то невероятно красивом красном коротком платье, я даже неудосужилсяпереодеться, за что себя сейчас корил и обзывал оборванцем. Людей на набережной было много, кое-кто даже ловил рыбу. Слышался звук баяна, мы подошли к гармонисту, в его кепке лежало немного мелочи. Дед посмотрел на нас красными воспаленными глазами.
– Не идёт сегодня, паря, такие дела, – и он отставил старый, видавший виды баян, на асфальт.
– Разрешите? – я поднял баян и посмотрел на деда, тот хмыкнул.
– А умеешь?
– Так а чего уметь- твой баян сам играет!
Я посмотрел на кнопки – штук пять не было. Ну, была – не была! Взяв до-мажор, я растянул меха на полную мощь и свернул их с силой так, что аж пыль полетела из решетки. Дед опять хмыкнул и закурил чинарик.
– Ну- ну… покажи себя…
Люда захлопала в ладоши и открыла рот от удивления. Я, как Шариков из кинофильма Бортко начал распевать под мажорные трезвучия:
– Иииииееееэээээх! Маааааать! Говори Москавааааа! Разговаривай Раааассеяааа! Сыпь деньги не стесняйся!
Вспомнив, что не зря я два года ходил на хор, и вряд ли кто знает истинный мотив песни Эллы Фиджеральд, я громко запел:
Клеп ю хенд,
Слэп ю синг,
Аллилуйя, аллилуйя!
Эври бадикамэлонг
Эджойн зэ джабилект!
И опять начал сначала, к третьему разу напивая один и тот же куплет, я всё-таки подобрал мотив очень близкий к оригиналу. К этому моменту Люда уже взяла кепку и пошла к народу, который образовался вокруг нас плотной толпой, народ кидал монеты. Я взял септаккорд и запел:
Гаудеамус игитур,
Ювинестуссуууумус…
Гимн всех студентов – Гаудеамус. Мелодия была простая и я быстро подобрал, Люда тоже знала её, и мы, обнявшись, на латыни спели все куплеты. В конце Люда крепко поцеловала меня под всеобщие
