я, когда сегодня встал?
– Пол-пятого, – довольно улыбнувшись, сказала та.
– А сейчас времени сколько?
– Десять вечера.
Витька прикинул в уме величину своего рабочего дня и пришел в ужас – она составляла почти шестнадцать часов с учетом перерывов на обед и ужин. Три взятые в кредит коровы, четыре теленка, восемь свиней, шестьдесят кур и две козы, все это требовало корма и ухода. Огород, почти лучшая в Верхних Макушках пасека, коптильня, служба в «Боровичках» и прочее-прочее-прочее, поглощало все Витькино время без остатка. На по-прежнему горячо любимую выпивку у Витьки оставалось не более получаса в день, да и то перед сном. Но послать все свои заботы «куда подальше» Витька не мог. Колея оказалась слишком глубокой.
Витька тихо выругался, выпил стакан на две трети разведенного спирта, и едва коснувшись головой подушки, сразу уснул.
Верхние Макушки снова начали строиться. Подросшая молодежь не захотела уезжать в город, и на окраине деревни появилось четыре новых дома.
– Да зачем мне город? – философствовал сын Ивана Ухина Петька, поглаживая по капоту новенькую «Ниву». – За покупками съездить – одно дело, а вот жить там сейчас разве что дурак захочет.
Иван Ухин самодовольно кивал сыну. Бывший самогонный магнат – как отец троих сыновей и уже вышедшей замуж дочки – оказался в куда более выгодном положении, чем, допустим, тот же Витька Кузьмин. Подавляющее количество работы по хозяйству Иван возложил на плечи подрастающего поколения, оставив за собой право на общее руководство и изучение рынка сбыта в Меловой. Но больше всего времени Иван проводил в санатории. Его тамошний авторитет вырос и со временем истопник котельной стал кем-то вроде старосты или председателя неформального профсоюза, к мнению которого прислушивалась сама Василиса Петровна. Общественная должность Ивана Ухина не оспаривалась никем. Во-первых, Иван Ухин никогда не появлялся на территории санатория в нетрезвом виде, а, во-вторых, именно он мог в разумных пределах поддерживать дисциплину среди верхнемакушкинцев, не превратившись при этом в сторожевого, хозяйского пса.
На крыше холла-пристройки главного корпуса Василиса Петровна разбила небольшой, уютный садик. В редкие минуты отдыха она покидала свой кабинет, садилась в старомодное кресло-качалку и с высоты холла обозревала подвластные ей владения.
«Сытые боровички», как муравейник, копошились возле ее ног… Санаторий упорно полз в будущее. То тут, то там мелькали озабоченные лица верхнемакушкинцев.
Взгляд Василисы остановился на лицах двух селян… Они о чем-то горячо спорили. Слов не было слышно, но, судя по всему, речь шла о работе. В последнее время верхнемакушкинцы говорили только и исключительно о работе. Их доходы росли изо дня в день. Они росли так завлекающее быстро, что, допустим, покупка не то что нового компьютера для детишек, а новой машины, не представляла для них большой
