вечер в их обществе. Попытки воззвать к его совести натыкались на традиционное Силовское : «Чо надо?! Пшел не хер!!!» Никаких аргументов и увещеваний он не слушал.
Оставалось или применять силу, что грозило немалым скандалом при силсиловском нраве и состоянии, или искать оригинальный ход, который бы обезвредил его «основной инстинкт».
Я предложил прибегнуть к коллективизму и чувству локтя.
«Давай в гардеробе подхватим этого балбеса под руки и грянем «В жопу клюнул жареный петух!» (была у нас тогда популярная песенка на мотив «Прощания славянки»).
Вайнер, с некоторым сомнением, согласился с таким отвлекающим маневром.
Как ни странно, сработало.
Только успел Сил Силыч галантно подать своим дамам шубки, как мы энергично оттерли их от него, подхватили «нарушителя конвенции» под руки и рванули что есть мочи: «В жопу клюнул жареный петух!»
«Остаюсь на сверхсрочную слу-ужбу
И быть может, вступлю в комсомол…» браво подтянул Сил Силыч, начисто забыв о растерявшихся подругах…
Распевая удалую песню, мы вышли из питейного заведения. Чуть задержавшись, чтобы закурить, я обнаружил, что все наши садятся в какой-то «пазик». Поднимаясь в темное чрево автобуса, я поздоровался с кондуктором в фуражке.
«Да пошел ты на хер!!!» – раздалось в ответ. Это был наш Юра на кондукторском месте.
В ходе кратких переговоров с солдатом-водителем мы выяснили, что автобус идет в Капьяр (откуда я только что прибыл, и куда нам совсем не надо было возвращаться).
Оказывается, первым в автобус забрался Юра, а все остальные проследовали за ним по стадной привычке.
С выгрузкой вышла заминка. Слегка протрезвевший Юра вдруг вспомнил все обиды и категорически отказался выходить, проклиная нас на всех известных ему языках и немилосердно матеря. Пришлось «принимать меры». Решили, что мы втроем с Вайнером и Рудольфычем выкинем Юру из автобуса, а Джон с двумя другими курсантами – его поймает.
С трудом оторвав отчаянно брыкавшегося Юру от стойки, мы выбросили тело на счет «три!» в дверной проем.
Товарищи на улице не были морально готовы к столь резкому его полету и… расступились.
Юра смачно шлепнулся в масляную лужу… Светлая парадная шинель (и так не блиставшая чистотой) на Юрином животе стала черной. Фуражка укатилась под автобус.
Юра, очевидно, решивший, что его будут бить, вскочил и неожиданно резво убежал во тьму. Автобус уехал, Юрину фуражку Сил Силыч отправил в заиндивевшие кусты молодецким ударом ноги.
Ночевать в полк ехали на трамвае, весело, с песнями, около часа. «Где строгий Юра?» периодически вспоминал Джон друга. «Да пошел он на хер!» – дружно звучало в ответ.
Проснувшись утром в общаге, мы с изумлением обнаружили в нашей комнате в углу на полу спящего Юру. Он спал
