мрачно сказал он, едва вошел в аудиторию, – никто не передумал по поводу практики?
«Ну вот, снова пытать будет», – подумала Марина.
Девушка сидела на первом ряду, как всегда, чуть поодаль от кафедры, и следила за тем, как преподаватель, будто белое привидение, проносится мимо нее. Она заметила, что Горбовский бледен и изможден, словно спал очень мало либо же не спал вовсе. Ей вдруг стало тошно оттого, что она рассматривает его, примечает и неосознанно пытается расшифровать какие-то мелкие детали, на которые все остальные просто не обращают внимания.
Одновременно она хотела и не хотела понять этого отталкивающего человека.
Аудитория затихла настолько, что не было слышно даже дыхания. Горбовский встал за кафедру и прищурился, протер переносицу, зажмурился на секунду.
«Да, и правда, красные глаза. Кажется, они у него всегда такие были? Почему я раньше не замечала?»
– Значит, нет. Мудрое решение, кстати. Что совсем не свойственно таким существам, как вы, – Лев Семенович помолчал, озадаченно глядя куда-то в сторону, потом опомнился. – Ну что ж. Сейчас мы проведем тест. Небольшой. Десять вопросов. Это поможет мне, а в большей мере вам всем, узнать свой уровень знаний и в очередной раз понять, что работу над собой никто не отменял.
Студенты зашелестели, вырывая листы из тетрадей и чуть слышно перешептываясь. Никто не мог понять, к чему понадобился этот тест – Горбовский не любил такого метода проверки и не считал его серьезным. Марина догадывалась. Сдерживая усмешку, она смотрела на свои костлявые кисти и ждала, пока ее догадка оправдается.
– Можете не подписывать. Сдавать не будете. Проверите сами. Если у кого-то будет хотя бы пять верных ответов, вы меня удивите.
Льва уже давно не трогало, что аудитория предпочитает не отвечать ему. Как будто он не дает им слова, даже когда задает вопросы. Самым ясным ответом всегда было молчание, и Горбовскому этого хватало. У него не было обратной связи со студентами. Говорил – он, они – молча внимали и фиксировали его слова либо в памяти, либо на бумаге. Редко кто осмеливался проявлять инициативу и спрашивать о чем-то Льва Семеновича.
– Действуем так, – Горбовский, заложив руки за спину, начал прохаживаться вдоль первого рядя парт, словно тюремный надзиратель, – я высказываю утверждение, а вы оцениваете его на правдивость, делаете вывод и записываете: «да» или «нет». Все предельно просто. Итак. Первое утверждение. Прионы – это инфекционные белковые молекулы, не содержащие ДНК…
На пятом вопросе взгляды Марины и Льва Семеновича случайно пересеклись. Самое странное было в том, что никто из них не отвел глаз. Они как будто оба ожидали, что это сделает другой, а когда этого не произошло, оба удивились, и оттого продолжали настойчиво смотреть. Прошло несколько секунд, и Горбовский стал догадываться, что это она, именно она, та самая мерзавка, возомнившая из себя не пойми что. Неясно, как он это понял, скорее
