мягком диване подле Юлии Мерцаловой и Павла Рихтера и говорил так:
– Так вы, значит, Рихтер? Соломона Моисеевича внук? – депутат Середавкин привлек Павла, задержал его руку в своей. – Обязательно передайте, что ничего не забыл и благодарен за уроки! И на лекции вашего уважаемого деда ходил, но особенно помню выступления его матери – Иды Яковлевны Рихтер. Ведь какой оратор: зал ей стоя хлопал! Настоящая коммунистка – не то что продажные брежневские ворюги! Какая страсть! – И волнение обозначилось в утиных чертах депутатского лица. – Испанскую войну прошла, активистка! И ничего для себя! Все – людям! Мы, молодежь, – сказал депутат Середавкин, именуя этим словом себя и своих сверстников в те далекие пятидесятые годы, – с нее пример брали. Я считаю, что возрождение правового сознания началось с них – с коммунистов-коминтерновцев. Сталин, – закручинился Середавкин, – их расстреливал. Но те, что уцелели, дали урок стойкости.
– Никогда не поверю, что вы коммунист. – Юлия Мерцалова улыбнулась своей чарующей улыбкой – и Середавкин вернул ей улыбку: ну как вы могли подумать?
– Полагаю, – сказал депутат Середавкин, – что мне, громившему коммунистов в первые годы перестройки, мне, голосовавшему за вынос Ленина из Мавзолея, нет нужды доказывать, что я не коммунист. Ненавижу марксистскую демагогию! Мы вынуждены были прятать свои убеждения, говорить эзоповым языком. Я работал в журнале «Проблемы мира и социализма» – был в советской Праге такой оазис вольнодумства. Мы верили, что придет социализм с человеческим лицом, – и депутат Середавкин наморщил свое утиное лицо ироническим образом, повествуя о былой наивности. – Да, лучшие кадры интеллигенции ковались там: Потап Баринов, Савелий Бештау, Михаил Горбачев – лидеры перестройки вышли из пражских бесед! Пусть то, что нас окружает, думали мы, фальшиво, но ведь были же бессребреники! Были не сломленные Сталиным утописты! Значит, надежда жива! Как мы спорили! До хрипоты! Нет, – закончил исповедь Середавкин, – я от прошлого не отрекаюсь. Так и передайте вашему деду – чту его матушку и уважаю ее убеждения!
– Помним и чтим! – сказал Басманов, – и на пример равняемся. Так, молодой человек, и скажите вашему деду: не подкачаем!
– «Проблемы мира и социализма», – подтвердила Юлия Мерцалова, – и «Новый мир» – начало положено там.
– За ними – «Европейский вестник» и «Актуальная мысль»! Знаковые имена! Бренды демократии! И ваша газета, – подхватил галантный Середавкин, – стала синтезом традиций. Кстати, собираюсь программную статью предложить. – Середавкин придвинулся ближе к Мерцаловой и принялся обсуждать с ней фамилии, мнения, рекламу партий – то, что было интересно обоим и что Павел старался не слушать.
После беседы с депутатом Мерцалова направила свой легкий шаг в сторону банкира Щукина, заговорила с ним. И Соня с неприязнью смотрела, как стриженая красавица заставляет рослого важного человека возбужденно смеяться, переминаться с ноги на ногу, делать размашистые жесты руками. Что же, разве совести у нее нет, думала Соня. И с одним она кокетничает,
