поступить так.
– Как так? – удивленно воскликнул архимандрид.
– Я не могу отказаться от своих родных, от матери, от памяти отца. Я боюсь.
– Нет, мой милый, – Пафнутий дал знак и из укрытия вышел закутанный во все черное человек.
Григорий испугался. Он озирался по сторонам, гадая, куда можно убежать в случае опасности. Но тайный убийца опередил его, подойдя сзади и схватив его за волосы. Потянув голову юноши на себя так, что на горл выступил кадык, человек в черном приложил к его сонной артерии нож. Григорий боялся пошевелиться, зная, что его жизнь висит на волоске. Как же так? Неужели святые отцы погрязли в грехах и скверне, что готовы так просто решиться на государственный переворот. Но делать было нечего. Юноша что-то пролепетал в знак покорности.
– Так ты согласен занять место узурпатора Бориса Годунова, который незаконно присвоил себе трон, не являясь потомком Рюриковичей?
– Да… я… я согласен, – с дрожжью в голосе ответил Григорий, по его щекам текли слезы.
– Вот и хорошо, мой мальчик, – Пафнутий дал знак убийце удалиться.
Оставшись вдвоем, архимандрид протянул молодому человеку свернутый лист бумаги, в котором блестел при свете луны крест удивительной красоты. Невольно Отрепьев залюбовался им, в его памяти всплыли воспоминания о царских палатах, почестях, оказанных государю и в его голове родилась мысль: «А правда, чего это я отказываюсь? Да любой был бы счастлив, окажись на моем месте. Только подумать – я сам государь всея Руси! Такое только в мечтах мне и снилось!»
– Я согласен принять имя царевича Димитрия и захватить трон, – уже высокомерным тоном произнес Григорий.
– Дай мне руку, государь, – старик взял его ладонь в свою, сжал и ответил, – отныне имя твое Димитрий Иоанович, ты будущий царь!
Всю оставшуюся ночь молодой человек не мог заснуть. Он то и дело перечитывал письмо, в котором содержалась инструкция, как себя вести, что, где и кому говорить. Но главное, что никому он не должен открывать своего царского происхождения до тех пор, пока не пересечет он границы русского государства. Решено было идти сначала в Литву, а затем в Польшу – Речь Посполитную и заручиться поддержкой любого, кто готов не только поверить в том, что он и есть царевич, но и помочь занять отчий престол.
Прохаживаясь из угла в угол, Григорий заучивал наизусть свою «историю спасения», ибо ошибись он хоть в чем-то, быть беде. Последующие дни он почти ничего не ел и не пил, так сильно было его волнение. Те, кто хорошо знал Отрепьева, были поражены изменениям, происходящим с ним. Однажды за разговором он вдруг спросил:
– Что вам известно о царевиче Димитрии?
Один из монахов перекрестился и ответил:
– Погиб он от рук злодеев в возрасте десяти лет. Упокой Господь его душу.
Остальные тоже перекрестились. А Григорий проговорил:
– А что, если
