очень изменился, братишка, – вдруг проговорила она. – Возмужал, повзрослел. Ты сейчас так похож на папу.
– Извини, я его тоже не помню.
– Понимаю, – закивала она. – Это всё проклятая контузия.
Катя спохватилась:
– А эта твоя амнезия… Она не помешает тебе?
– Знаешь, у неё какой-то избирательный характер. Всё личное из памяти стёрто, как грифель с аспидной доски, а вот то, что касается работы – зафиксировалось намертво. Так что не переживай, сестрёнка: на моих профессиональных качествах амнезия не сказалась.
После завтрака я оставил её у себя в комнате. Потом пришёл к Степановне, предупредил, что ко мне приехала сестра и что она какое-то время поживёт со мной.
– Я сразу поняла, что это ваша родственница, – сказала вахтёрша. – Не волнуйтесь, никто вашу сестрицу не побеспокоит.
– Спасибо, Степановна! – Я чмокнул пожилую женщину в щёчку, и та просто расцвела от удовольствия.
Дальше мне предстоял визит к Смушко, но сначала полагалось доложиться непосредственному начальнику – Гиберу.
Выслушав меня, он кивнул:
– Пиши заявление, я согласую. Если Борисыч заупрямится – хотя это вряд ли, скажешь мне, я его уломаю. Удачи, Быстров!
Начальник губрозыска Смушко сидел в кабинете и говорил по телефону. Увидев меня, он кивнул и показал взглядом, чтобы я присаживался, подождал, пока он не закончит беседу.
Я не слышал, о чём говорит невидимый собеседник Смушко, но с каждой фразой лицо начальника мрачнело всё сильнее и сильнее. Кажется, ему сообщали плохие вести.
Закончив, он положил трубку и повернулся ко мне.
– Здравствуй, Быстров!
– Здравствуйте, товарищ Смушко.
Я положил своё заявление перед ним.
– Это что такое? – с подозрением спросил он.
– Заявление на отпуск по ранению.
– Какому ранению?
– Этому, – я осторожно опустил ладонь на повязку.
– Ты же сам отказался от госпиталя! – удивился Смушко.
– Товарищ начальник губрозыска, скажу честно: ранение – это всего лишь повод. У моей сестры большие неприятности в Петрограде, по обвинению в убийстве арестован её муж. Хочу попросить у вас две недельки, чтобы съездить и во всём разобраться.
– Значит, так просто – съездить в другой город и разобраться? – хмыкнул Смушко.
– Ну да, – повёл плечом я. – Кроме сестры, у меня больше не осталось родных. Кто ей поможет, если не я?
Смушко приподнялся, с грохотом отодвигая стул. Подошёл к окну, зачем-то посмотрел в него, а потом принялся ходить по кабинету, заложив руки за спину.
– Отпуск, говоришь? – спросил он, остановившись.
– Так точно: отпуск по ранению, две недели, – подтвердил я.
– Три! – вдруг сказал он.
– Что – «три»? – не сообразил я.
– Три
