Погода как раз и располагала к этому.
Вокруг была абсолютная тишина. Сюда не доносился шум большого города, сполохи света от которого возникали на горизонте то тут, то там, и только от работающего где-то внизу дизель-генератора ощущалась небольшая вибрация корпуса судна.
На причалах было пустынно, и только кое-где несколько фонарей раздвигали мрак ночи. Ни ветерка. Лужи на асфальте причала отражали свет фонарей надстройки, воздух был прохладным и чистым. И это было в конце декабря! Мне даже не верилось, что такое вообще могло быть в Европе. Ведь когда меня несколько дней назад в аэропорту провожала жена, то там на улице было минус девятнадцать и дул пронзительный ветер, от которого кровь стыла в жилах и хотелось побыстрее скрыться от этих прелестей приближающегося Нового года.
А тут можно было спокойно стоять, смотреть на берег, переговариваться и даже не ежиться и не накидывать на голову капюшон «аляски».
Напротив судна виднелись полуразрушенные пакгаузы, которые в темноте напоминали развалины какого-то загадочного старинного замка.
– Чего это они такие? – кивнул я на разломанные строения, закуривая очередную сигарету.
– Их ещё громили, когда нас только поставили к причалу, – принялся рассказывать Олег. – Их, как сказал мне агент, вообще хотят снести да какой-то новый офис выстроить. Тут такой грохот стоял, когда кран стены крушил вот таким ядром, – показал он мне размеры ядра. – Но ни пыли, ни грязи не было. Тут же мусор собирался, и самосвалы один за другим его вывозили. Видишь, какой порядок они на Кристмас оставили? – Он указал на чистый причал.
Причал в этом районе и в самом деле был чистый. Никакой грязи и следов проделанной работы.
Постояв ещё немного и подышав свежим воздухом, мы поднялись к себе на палубу и разошлись по каютам. Было уже поздно, надо было готовиться ко сну.
Я перенес вещи из лазарета в свою новую каюту и с удовольствием растянулся на свежих хрустящих простынях.
Вот и началась моя новая морская жизнь на ближайшие полгода.
Глава четвертая
День четвертый. 27 декабря
На завтраке ко мне подошел мессбой и вежливо спросил:
– Чиф, а когда к вам можно будет зайти и сделать приборку в каюте?
«Нормально работает филиппинское радио, – подумалось мне. – Уже и тут все разнеслось. Уже не сэр, а чиф. Зауважали, что ли?»
– А когда ты обычно делаешь приборку? – поднял я на него глаза, потому что только что разглядывал на тарелке аккуратно обжаренный бекон, окруженный зеленым горошком и какими-то овощами.
– Обычно после кофе-тайма, – вежливо начал объяснять он.
– Ну, тогда приходи в ЦПУ после кофе-тайма, и я дам тебе ключ, – потому что ключ был только один и в течение дня он мне мог понадобиться.
– Спасибо, чиф, – поклонился мессбой и ушел к себе в буфетную.
Переодевшись в каюте, я спустился в ЦПУ. Разводка началась, как обычно, с пожелания
