дороге на работу позвонил своему адвокату Дэвиду Барвеллу. Ответила его секретарша Анжела.
– Мистер Барвелл не может подойти к телефону, у него важное дело – приступ астмы из-за нового ковра, который положили на выходные.
Предупредил ее, что скоро поступят бумаги от Марка УБлюдка относительно покупки квартиры номер четыре на старом аккумуляторном заводе, Крысиная верфь, Гранд-Юнион-канал, Лестер.
– Мистеру Барвеллу я даже не стану говорить об этом, – с горечью ответила она. – Все равно я тут одна за всех отдуваюсь. А ему лишь бы с ингалятором забавляться.
Пришлось ждать минут десять у дверей магазина, пока мистер Карлтон-Хейес искал место для парковки. Я наблюдал, как он идет по Хай-стрит – еле-еле ковыляет. Не знаю, долго ли он еще сможет держать магазин. А что будет со мной? Вечно мне не везет.
– Прошу прощения, что заставил вас ждать, мой дорогой, – просипел мистер Карлтон-Хейес.
Я взял у него ключи и открыл дверь. Войдя внутрь, он привалился к груде недавно поступивших биографий, чтобы отдышаться.
– Если бы мы завели несколько стульев и диванов, как я предлагал, вы могли бы сесть и отдохнуть, – сказал я.
– Мой дорогой Адриан, мы не мебелью торгуем, а книгами.
Я не отставал:
– В наше время покупатели рассчитывают, что в книжных магазинах найдется где присесть, а еще они рассчитывают на чашечку кофе и возможность посетить туалет.
– Воспитанный человек, – возразил мистер Карлтон-Хейес, – мочится, испражняется и выпивает чашку кофе до того, как выйдет из дома.
От сумасшедших, как всегда, отбоя не было. Рыжебородый любитель паровозов в очках с дужками, скрепленными изолентой, настойчиво требовал расписание Транссибирской магистрали за 1954 год на русском языке. Я отправил его в железнодорожный отдел рыться в заплесневелой макулатуре, которую я бы давно выбросил, если бы не мистер Карлтон-Хейес.
Женщина, стриженная под ноль, с серьгами, свисающими до грудей, спросила, не желаем ли мы приобрести первое издание «Женщины-евнуха».[4] Я не желал. Книга была в жутком состоянии, без суперобложки, страницы уляпаны пометками и огромными восклицательными знаками, в придачу накорябанными алыми чернилами. Но тут, как водится, вмешался мистер Карлтон-Хейес и предложил стриженой 15 фунтов. Иногда мне кажется, что я работаю в благотворительном заведении, а не в самом старом букинистическом магазине Лестера.
Однако, когда мы уже собирались закрывать, вошла девушка и спросила, нет ли у нас экземпляра «Декоративной обивки для кукольного домика в стиле эпохи Регентства». Насколько мне удалось разглядеть, фигурка у нее вполне пристойная и лицо совсем недурное. А еще тонкие кисти и пальцы, что мне дико нравится в женщинах. Поэтому я тянул время, притворяясь, будто ищу книгу на полках.
– Вы уверены, что книга с таким названием существует? – спросил я.
Девушка ответила, что у нее когда-то эта книга была, но она дала ее почитать другой любительнице кукольных домиков,
Произведение Жермен Грир, одной из основательниц современного феминизма.
