когда в России был траур по почившему великому князю. Этого российская императорская семья простить не могла и однажды очень красиво отомстила. Представь, в Аничковом дворце намечен бал, но за день до этого умирает австрийский эрцгерцог Рудольф. Праздник надо отменять, иначе международный скандал! Однако императрица придумала изящный ход. Велела всем дамам явиться в черных траурных платьях. А на черном, как вы уже поняли, драгоценные камни смотрятся еще ослепительнее. Это было что-то! Всех превзошла сама Мария Федоровна, жена Александра Третьего, которая обожала украшения. Она надела столько бриллиантов, что буквально сияла! Причем играли, как назло, только венскую музыку. Этот «бал нуар» иностранные дипломаты назвали кощунством. Но здорово, правда? Так элегантно отомстить австрийскому двору! А что? Могли себе позволить!
Маша живо представила огромную «бальную залу», заполненную вальсирующими парами. Дамы в черных туалетах, кавалеры – в черных фраках. Настоящий бал у Воланда!
– Я давно хотела вам сказать, Мария, – начала вдруг Элеонора, – что… Нет, не так. Мне кажется или вы действительно комплексуете в моем присутствии?
Маша моргнула.
– Вы, наверное, считаете, что я голубых кровей?
– Ну… да. А разве нет?
Элеонора закинула голову и от души рассмеялась.
– Мое отчество – Степановна. А девичья фамилия – Опанасенко. Элеонора Степановна Опанасенко. Звучит? До сих пор ума не приложу, что заставило токаря Степу и бухгалтершу Галю назвать свою дочь диковинным именем. Лучше бы я была Люсей, честное слово. Надо было пойти и поменять имя. А я, дура такая, решила, что менять надо фамилию. По фамилии мужа и выбирала. Стала Элеонора Крамер. И что? Ей-богу, Люсей Опанасенко я была бы счастливее! Так что не думайте, будто рядом с вами принцесса крови!
Маша была поражена. Конечно, она не сомневалась, что в прекрасной Элеоноре течет кровь потомственной дворянки! Осанка, манеры, речь. Разве этому можно научиться?
– Этому можно научиться, – словно услышав ее мысли, произнесла Элеонора и изящно отпила из крошечной чашечки.
Маша взглянула недоверчиво.
– Не поверите, но все не так безнадежно. Сначала, конечно, придется очень жестко себя контролировать, но потом сформируется привычка. Держать спину, втягивать живот, сидеть, стоять, говорить. Труднее всего следить за жестами, особенно если эмоции бьют через край. Я перед зеркалом репетировала, представляете? Запоминала, как красиво, а как – нет. Хорошо, конечно, покрутиться среди благородного сословия. Там учишься всему быстрее. Муж водил меня на премьеры, выставки, презентации всякие. Это была отличная школа.
– Для меня это недоступно, – честно призналась Маша.
– А вы уверены, что вам это нужно? – Элеонора вдруг взглянула на нее очень внимательно.
– Ну… не знаю…
– Мне кажется, в вас уже есть все, что нужно. Поверьте.
Маша посмотрела с сомнением. В ней?
– Знаете,
