Вот оно письмо, вот.
Фотина замолчала, подавленная. Мать, рассматривая письмо из учреждения и так, и эдак, в конце концов сказала:
– Тебе нужно посоветоваться с кем-нибудь, кто в этом разбирается, дура. Вот сосед наш, например, поняла? Хороший человек, Валерий Палыч.
Фотина подумала, что мать просто свирепствует, такой у нее характер, но это глупости – судить человека, и в тюрьму сажать, за три тысячи семьсот неуплаты. Это ведь смешно даже в некотором смысле. Говорят, люди воруют миллиардами, и ничего. А с другой стороны как-то неприятно. Да и платить не хочется. И так все деньги уходят неизвестно куда. И действительно нужно бы с соседом посоветоваться.
Она поправила поясок на халате, тронула рукой волосы, проверила, нет ли на тапочках с помпонами каких-нибудь подозрительных пятен, и вышла в коридор, в котором из трех ламп под потолком одна горела, а две других мигали, что и делало лестничную площадку похожей на место действия какого-то киноужастика, либо арт-хаусных воспоминаний о прошлом именитого режиссера.
Валерий Палыч в трусах и майке, с сияющим лбом, открыл Фотине дверь.
– Здравствуйте, – сказала Фотина. – Вот мне письмо пришло, Валерий Палыч, и я не знаю, что делать.
– Детей воспитывать нужно, – сказал Валерий Палыч, почесывая шею и обнажая поросшую кустистыми волосами подмышку. – Дети – наше будущее, да, Фотина Олеговна.
– Я воспитываю, – откликнулась сбитая с толку Фотина.
– Плохо воспитываете.
– А что, Колька мой натворил чего-нибудь? – пугаясь и сердясь на Кольку, спросила Фотина.
– Ну, это вам решать, натворил он что-то или нет, да? Или только собирается натворить. Я всего лишь говорю вам, что детей нужно хорошо воспитывать, да? Иногда и строгость не мешает. И пример нужно хороший подавать.
– Валерий, кто там? – спросила из глубин квартиры повышенным тоном жена Валерия Палыча.
Валерий Палыч помедлил, потом повернул голову на девяносто градусов, и, стоя профилем к Фотине, громко сказал:
– Соседка пришла. Ты чайник поставила?
– А? – крикнула жена из квартиры.
– Я говорю, чайник поставила?
Ответа не последовало.
– Вы обождите, да? – сказал веско Валерий Палыч. – Я сейчас.
Он повернулся и пошел вглубь квартиры. Дверь захлопнулась – Фотина постеснялась ее придержать. Слышно было, как Валерий Палыч кричит на жену, припоминая старые обиды, а жена кричит в ответ, излагая свое невысокое о нем мнение. Некоторое время спустя Валерий Палыч прошаркал тапочками обратно к входной двери и открыл ее – проверить, ушла ли Фотина, или ждет. Увидев, что ждет, Валерий Палыч сказал:
– Ну так что же … э…
Фотина подняла одной рукой письмо, а другой на него, письмо, указала.
– Вот, Валерий Палыч, мне письмо пришло.
– И что же?
