сам. Мы ели олья подрида, я такой вкусноты никогда не ел! Ее сварила Пакита… Мария не могла, потому что она тяжело работает в прачечной… А старый Педро ничего не делает, только вяжет… – Он запнулся и умолк, увидев выражение лица консула.
Николас не понимал, что своей наивной попыткой все объяснить, умилостивить он только сильнее раздул огонь, бушующий в груди отца. Мальчик заплакал пуще прежнего.
– Твой отец был счастлив узнать, как тесно его сын сблизился с этим сбродом. Продолжай. Что еще там было?
Грудь ребенка вздымалась от рыданий.
– Мы играли в эсталлидо, папа… Это карточная игра…
– Кто играл?
– Мы все.
– Кого ты подразумеваешь под «мы все»?
– Хосе и Педро… и я… с Пакитой, Хуаной, Луисой, Еленой и Бьянкой. Ой, извини, папа, я забыл. Мария не играла. Она стелила чистые простыни на кровать.
Прямая фигура в кресле выпрямилась еще сильнее.
– На чью кровать?
– Нашу с Хосе.
Консул оторопел. В избытке чувств он подался вперед, будто подставляя себя под удар.
– Вы с ним… – Он задохнулся и не смог договорить.
Наступила тишина – такая звенящая и стерильная, что Николас даже плакать перестал. Его охватила дрожь. Размытая слезами фигура отца, казалось, росла в его глазах, лоб и щеки заливала желтизна.
– Что… Что я такого сделал, папа?
Консул встал, оттянул душивший его воротник и, покачнувшись, сделал несколько шагов. Ухватившись за каминную полку и не поворачивая головы, он сдавленно произнес:
– Оставь меня… Иди к себе в комнату. Увидимся позже.
Снова тишина – еще более звенящая и стерильная, чем раньше… После ухода сына Брэнд еще долго стоял, склонившись у пустого камина, раздираемый хаотическими мыслями. Наконец он глубоко, со свистом втянул воздух – решение было принято. Да… Это лучшее, это единственное решение. Как бы велики ни были возможности человека, бывают ситуации, когда ему не обойтись без помощи специалиста.
Тяжело, будто собираясь с силами, консул прошел через холл в гостиную, сел к секретеру в нише, вынул ручку и написал:
ПРОФЕССОРУ ЭЖЕНУ ГАЛЕВИ, 219Б УЛИЦА КАПУЦИНОВ, ПАРИЖ, ФРАНЦИЯ.
БРОСАЙТЕ ВСЕ И НЕМЕДЛЕННО ПРИЕЗЖАЙТЕ. ДЕЛО НЕ ТЕРПИТ ОТЛАГАТЕЛЬСТВ. ХАРРИНГТОН БРЭНД.
Он позвонил в колокольчик и, когда Гарсиа вошел, протянул ему листок:
– Поезжайте в город и немедленно отправьте телеграмму.
– Слушаюсь, сеньор.
Брэнд остался сидеть в нише. Звук отъезжающего автомобиля несколько успокоил его. Но неосмотрительно поднятый взгляд проник сквозь оконное стекло, и вновь вспыхнувший в сердце огонь чуть не задушил его.
На краю освещенного газона стоял садовник. Голый до пояса, с широко расставленными ногами и с блестящим на солнце золотистым торсом, он легко размахивал косой. Брэнд смотрел, чуть дыша, словно зачарованный чудесным ритмом, с которым каждый взмах косы врезался в его плоть. Вспотевшие от
