полезный нечеловеческий ресурс и увяз там железными ногами по самое ни хочу, да так и остался стоять. То ли Гуню ждал, то ли сталь его внеземная окислилась и двигаться он больше не мог.
В общем, пришел ревизор на разборки. Может следующего бедолагу привез, сражаться на передовой с агрессивной средой, очищать планету для комфорта игигов. Виктор увидел, что Стефан нервно бегает глазами, видно тоже ищет камешек поострей, чтобы за пазуху положить на всякий случай. Виктор сам едва сдержал такой же импульс. А вот Мэри спокойна, холодна, в глазах сталь, выправка военная. Да только представлял Виктор, что такой взгляд сулил неприятелям. Если поле игига хоть на миг ослабнет…
Один прилетел, вышел, по сырой траве белые одежды волочит. Мелкий шкет, и до плеча Философу не достанет. Тоже мне, отец цивилизации… Рыло кверху задирает, видимо, так у них презрение выражается в их Игигии. Глаза как пуговки блестят, круглые и влажные, что у той царевны. Кожа как пергамент, волосенок нет, сверкает белым черепом, носом своим крошечным по ветру водит. Только нет здесь ветра никакого у озера. Пахнет тут не хорошо, ну так это людьми пахнет. Поле его специально на максимуме, сверкает и переливается радугой, чтобы никто о бунте не подумал. Что ж ты, падла, один явился…
Виктор на остальных взгляд бросил. Мрачные все, робы теребят, глаза опустили, о плохом думают. Пришибить паршивца, звездолет конфисковать и долой из этого ада! Только посмотрел он на Страусов и понял: убьют, сукины дети, жестянки безмозглые. Раздавят, как клопов и завтра новых пришлют, чтобы процесс не остановился, а безносый только своим обрубком пошмыгает и поржет, шамкая безгубым ртом.
Долго он стоял перед заключенными, в глаза смотрел, прохаживался взад-вперед, скелетон проклятый. В мысли пытался проникнуть. Понимает, сволочь, как его тут ненавидят. Это там, на Земле он герой, светоч разума, двигатель прогресса и уважаемый гость, а на Черной он – мешок с костями, который жив только благодаря своему защитному полю и Страусам.
– Почему не доложили на базу о пропаже арестанта под номером 2543?
По-английски говорит, четко так, выговаривая слова и голос бархатистый, хитрая тварь. Виктор поймал себя на мысли, что убил бы, совершенно не сожалея. За все. За свою жизнь, что висит на волоске, за то что Три Т чуть не уничтожили, за … короче, причин предостаточно.
– Арестант 2543 трагически погиб, выполняя бессмысленную и тяжелую работу. – Ответил Виктор. Чем больше он смотрел на игига, тем сильнее ощущал, что где-то в глубине подсознания зреет новый план. Но нужно было время, пока что это были только наметки. Он наблюдал. – Утонул в озере.
– А где его боевой механизм?
– Да там же и стоит, ждет, когда арестант воскреснет.
По линейки прошелся смешок и тут же замолк. Игиг застыл на мгновение. Потом по его лицу прошла судорога, или волна внутренняя и он растянул свой безгубый рот в подобие улыбки. Издал звук, благодаря которому и родилось само
