белого ада шли мы в зону в морозном дыму. Я заметил окурочек с красной помадой и рванулся из строя к нему». Песня вдруг оборвалась, ритм сбился, и уже другой хриплый голос начал тянуть послевоенный блатняк «Томогавк летит над нашей зоной». Эту песню Гришка знал хорошо, не раз затягивая ее с товарищами на зонах, где прошла его молодость.
Усилившийся ветер принес в город снег, надежно скрывая работающего вора. Гришка ловко вскарабкался на обледеневшую крышу пожарной части, и осторожно пройдя вдоль ржавого ограждения, закинул крюк-кошку на каланчу.
Метель усилилась. Ветер резал глаза и вырывал из замерших пальцев последнее тепло, но Гришке было уже не до этого. Он начал свое восхождение и, пролети рядом сам черт, вряд ли жиган хоть на секунду отвлекся бы от веревки. Скользя ногами по заледенелым кирпичам и надеясь, что крюк зацепился достаточно надежно, Гришка собрал всю волю в кулак и, до крови обдирая руки, наконец одолел подъем, после чего судорожно прижался к промерзшему стеклу кабинета, кое-как держась на узеньком карнизе.
Минуту он просто дышал, пытаясь прийти в себя. Затем всмотрелся в темноту за стеклом – никого. Можно работать. Негнущимися пальцами вор вытащил из рюкзака вымоченную в меду тряпку и наклеил на стекло. Подождал немного и осторожно саданул кулаком по ткани. Стекло лопнуло почти бесшумно, оставляя все осколки на липкой ткани. Гришка не в первый раз обделывал дела на мед и слыл в этом мастером. Второе стекло прожило не дольше первого; Гришка ввалился внутрь и упал на ковер, несколько минут просто приходя в себя. Он лежал и наслаждался блаженным теплом, что царило внутри кабинета, мягкостью ковра под начинающими наливаться теплом пальцами, самим чувством расслабления в мышцах – своим кратким отдыхом, что в тот момент казался вечностью. Но нужно было закончить начатое: он встал и по-хозяйски огляделся.
Кабинет Семы Воронка был обставлен… Богато? Нет, кричаще, до безвкусия роскошно. Густые ковры на полу, атласные занавески, золотая отделка стен, старинный стол с ножками в виде грифонов, многоярусная хрустальная люстра, мраморные статуи обнаженных девушек, судя по всему вынесенные из какого-то музея…
Гришка вдруг вздрогнул, увидев девять человеческих черепов, стоящих на отдельной резной полке. На одном из них виднелись остатки длинных, золотистых женских волос. Ругнувшись, вор отвел взгляд и подошел к сейфу, что ждал его в углу. Простой, скучно бурый, утилитарный. Обычный. Совсем чуждый роскоши кабинета.
Точно примеривающийся к снаряду спортсмен, Гришка постоял немного перед тяжелой железной дверцей, и наконец вытянул отмычки, принявшись за работу.
«С иными женщинами после пары бутылок вина было больше сложностей, чем с замками этого сейфа», – подумал Гришка и усмехнулся, чувствуя приближение добычи. Сема Воронок был слишком беспечен, считая, что если он передушил всех своих недругов в городе, то его деньгам уже ничто не может угрожать.
Замки щелкнули, дверца
