ни посмотришь – повсюду шедевры! – восторженно шептала Целия. – Интересно, а куда выходит эта комната?
Осторожно приоткрыв дверь и убедившись в том, что ее никто не видит, Целия, крадучись, вошла в просторный тосканский атрий. Она и представить себе не могла всю грандиозность и одновременно благородную простоту этого помещения, поразившего ее строгой утонченностью архитектурных форм: стены покрыты блестящей штукатуркой и разрисованы квадратными узорами, имитирующими мраморные плиты зеленых, желтых и синих цветов, высокий потолок с комплювием25, а в середине двора – знакомый бассейн с выложенной по дну розово-голубой плиткой и танцующим задорным Фавном.
Целия уже собиралась покинуть это место, когда ее внимание привлекла одна из комнат, в глубине которой за полуоткрытой дверью скрывалась кокетливая мозаика, изображающая любовное свидание обнаженного сатира и нимфы. Неожиданно для себя девушка ощутила горячий прилив, и сердце ее учащенно забилось. Как же она истомилась в ожидании того единственного, того самого нежного, самого сильного, желанного и дорогого. Бросив еще один алчный взгляд на греховную мозаику, Целия поспешила вернуться в малый перистиль.
Мечтательница вновь устроилась на своем излюбленном месте, взяла в руки восковую табличку и стерла с нее уже написанное четверостишье. Ее обуревали запретные желания, терзали жгучие эмоции, невысказанные слова и фразы вихрем кружились в ее голове, разрастаясь в ураган, пытаясь вырваться наружу, и, под влиянием мимолетного порыва, ее пальцы, нажимая на стиль, выводили все новые и новые строки:
Хочу любви, хочу порока,
Безумных ласк на склоне дня,
Чтоб с головою погрузиться
В пучину страсти и огня!
Хочу горячих губ мужчины,
Голодной плоти, жадных рук,
Чтоб никогда не разомкнулся
Услады столь желанный круг!
Хочу грозы, пожара, шторма,
Хочу провала в бездну чувств;
Забыв о долге и отвергнув разум,
Отдаться целиком разгулу буйств!
Хочу принадлежать любимому мужчине
На царском ложе ли, в высокой ли траве,
В цветах пахучих, в водах океана,
Иль на горячем золотом песке!
Пусть тщетны все мои желанья,
Напрасны стоны тела и души.
Могу я согрешить хотя бы в мыслях,
Найти усладу в безобидной лжи?!
Вздохнув, Целия перечитала только что рожденные стихи и испугалась, слишком они показались ей откровенными.
«Бумага не краснеет26, но все-таки будет лучше, если мою писанину никто не найдет. Надо бы переписать стихи на фанниеву бумагу27 и хорошо спрятать. А то скандал с нравоучением матери мне обеспечен! А может
Комплювий (
«Бумага не краснеет» (
Фанниева бумага (около 150 г. до н. э.) – римский предприниматель Фаний изобрел дешевый способ превращать грубый папирус в первоклассную бумагу, которая широко продавалась на рынках Древнего Рима.
