Двадцать второго июня полпятого тревогу протрубил и общий сбор. А потом все, дудки. В обоз сдали и пошли на запад. Шли по двадцать часов в сутки. А фронт навстречу катился. Отступали, я санитаром был. Тащу на передовую ящики с патронами, оттуда раненых вытаскиваю. Закрепились на правом берегу Днепра. Сколько-то стояли. Наши бегали, у немцев убитых фляжки со шнапсом срезали. И планшетки с письмами и фотографиями забирали. Читали все, как из другого мира. А потом котел. Команда отступать пришла поздно. Шли мы по Крещатику в порядке. Отступали по мостам колоннами. А за мосты вышли и разбрелись. Ни начальников, никого. Толпа. Иду, куда все.
– А оружие-то было?
Он говорит:
– Винтовка Мосина. Через спину наискосок, чтобы не мешалась. Немцы изгалялись. Бросали пустые продырявленные бочки. Воет страшно, когда летит. Из ракетниц по нам стреляли. Мы не понимали, куда шли. Командиров не было. Было так, что рассказывать об этом прилюдно неприлично. Срывали все знаки отличия. Закопал комсомольский билет. Место до сих пор помню.
Попал в страшный Дарницкий лагерь, где заморили голодом и расстреляли тысячи пленных красноармейцев. Сумел бежать. С другими красноармейцами скрывался на острове. Чуть не погиб от голода. Прошел через всю Украину. Зимой сорок второго вышел к Таганрогу. Скрывался. Угнал у немцев катер. Переплыл на Кубань. Шел до Кропоткина и там – через линию фронта. Прошел все проверки, попал под Матвеев курган и заново начал воевать.
Все время разговор сбивался на еду.
– На Украине легче было. В Таганроге-то совсем голодно.
Я спрашиваю:
– А что на Украине?
– Ну, – говорит, – кукуруза была, ее, правда, много не съешь. Сахарную свеклу копал, но ее тоже много не съешь даже с голодухи.
– А как выжил-то?
– Украинцы. В любую хату пускали и в каждой кормили. Просто не в каждой хате было чем кормить. Все равно помогали. И не выдал никто ни разу. Как своего принимали, у них в каждой семье кто-то в Красной армии служил.
17.01.2014
Сидит передо мной девчонка, Светой зовут. Я бы, говорит, не пришла, но уже просто край. И действительно. Шестеро детей, старшему двенадцать, беременна седьмым. Сама с Эльмаша. Поскольку жилья нет, уехали все вместе к родственникам мужа в Башкирию.
Там им дали пожить в маленьком домике. Работы там нет, зато за жилье ничего не платят. Муж нормальный парняга, воевавший. Живут дружно, оба непьющие, старшие дети помогают. Огород есть, курицы, кролики, денег только нет. Зато есть машина, ВАЗ 2109 называется, ровесница перестройки. Вижу, что надо помогать, и люди эти достойны того, чтобы им помогали, но возможностей нет никаких, и ресурса не хватает. Договорился, что ее примет один серьезный руководитель. Она поехала к нему на прием, он выслушал ее и сказал: «Все понимаю, но помочь не могу». Она заплакала и говорит: «Вы только богатым помогаете». И вот вернулась к нам. Четыре часа сидела в кабинете на диванчике, и мы перебирали все варианты и искали хоть какую-то зацепку, чтобы появилась
