приятель привел юношу к довольно-таки невзрачной избенке, расположенной рядом с большим и, по всему видать, богатым двором.
– Хозяин! – крикнул Полкан. – Митроха!
На крыльце невзрачной избенки появился пожилой лысый мужик.
– Проходите, гости дорогие! – пригласил он, кланяясь. – Проходите!
В горнице Полкан сел за стол и велел хозяину:
– Принеси самого лучшего вина12 и пива!
Митроха подал требуемое и хотел было выйти в сени, но Полкан его остановил:
– И поесть дай чего-нибудь.
– Ты же всегда токмо пьешь, – удивился хозяин.
– Тебя, хрена, забыл спросить: пить мне али есть! – прикрикнул гость.
Митроха полез в печь.
– Садись, Саввушка, – обратился Полкан к смущенно топчущемуся у порога юноше.
Как только Савва сел, его товарищ вытащил из-за пазухи щепотку какой-то травы, понюхал ее и громко чихнул.
– Что ты нюхаешь? – полюбопытствовал юноша.
– Табак, – пояснил Полкан.
От своего отца Савва не раз слышал, что табак – это дьявольская заморская зараза.
– А, что от него бывает?
– В носу щекочет, и дух приятный идет по телу.
– Можно мне попробовать? – загорелся Савва.
– Покуда не стоит, – возразил Полкан. – Нынче с тебя хватит и хмельного. Коли захочешь все сразу познать, удовольствия не получишь.
Тем временем Митроха вытащил из печи и поставил на стол миску, в которой лежали два куска пирога с рыбой.
– Ешьте, пейте, гости дорогие, – буркнул он и вышел из горницы.
Савва заметил спящего в углу пьяного мужика и проворчал:
– У Прова народец поприличнее, чем здесь, столуется
Полкан кивнул.
– Да, к Прову все больше торговый люд захаживает, а к Митрохе частенько всякая рвань забредает, чтобы последние портки пропить.
– Ну, и нравы здесь! – возмутился Савва.
Полкан возразил ему:
– В сравнении с московскими, нравы здешние почитай непорочные: в Москве и бабы не меньше мужиков вино хлещут.
– Неужто хлещут?
– Я своими очами видал. В нашем стольном граде, пьянка, как началась опосля Смуты, так по сию пору и не кончилась. Народ поначалу изгнание ляхов праздновал, потом избрание царем Михайлы Федоровича Романова отмечал, нынче же просто пьет по любому поводу.
– У нас в Казани нет подобного разврата.
– У вас и великого бедствия не было.
– Да не было, – согласился Савва. – Не зря мой отец говорит, что война портит людей.
– Вот что, значит, Фома говорит? – странно усмехнулся Полкан. – Нет, брат Савва, война не портит, а вынимает из нутра человеческого всю звериную суть – ту, коя в каждом из нас заложена да прикрыта благочестием, покуда нас жареный петух в зад не клюнет.
В XVII века русские называли вином все крепкие напитки, в том числе и водку.
